– Уауо уа! – заметил Эдвин Потт, и полковник, неплохой лингвист, понял, что слова эти означают «Это я!».
– Молодец! – сказал он. – Так держать. Сейчас загоню его в дом.
Генри это предвидел, но все же закричал.
– Молчать! – пролаял полковник. – На-ле-во кругом! Шагом марш! Револьвер заряжен.
Шествие обогнуло замок, направляясь к террасе. Галахад, находившийся там, ощутил специфический запах и очнулся от забытья. Увидев Генри, полковника и Потта, он удивился.
– Господи, это Генри! – воскликнул он, укрепляя в глазу монокль. – В чем дело?
Удивился и полковник. Он не знал, что взломщики вращаются в таких кругах.
– Генри? – спросил он. – Ты что, знаком с ним?
– Знаком? Да я его носил на руках!
– Не может быть, – сказал полковник, окинув взломщика взглядом. – Он куда сильнее.
– Он был еще маленький, – объяснил Галли.
– Маленький? Ты что, знал его в детстве?
– И очень близко.
– Какой он был?
– Просто прелесть.
– Значит, изменился, – печально признал полковник.
– Уо уо уа, – заметил Потт.
– Потт его поймал, – перевел полковник. – Он слезал по трубе.
Генри счел нужным вмешаться:
– Я лазил к Пру. Она стояла на балконе, и я притащил лестницу.
– Правильно, – одобрил Галли. – Хорошо поговорили?
– Ее не было. Она мне оставила письмо. Все в порядке, она меня любит.
– Господи! – воскликнул теперь полковник. – Это про него говорила Гермиона?
– Да, – отвечал Галли. – Это демонический друг нашей племянницы.
– А, черт! А я думал, взломщик. Простите.
– Не за что, не за что.
– Вы, наверное, перепугались.
– Ничего, ничего.
Полковник Уэдж питал склонность к романтике. Кому приятно, думал он, когда у тебя утащат из-под носа невесту и запрут в замке? Любил он и храбрость. Доверие к лестницам и трубам ему понравилось.
С другой стороны, он был хорошим мужем, а жена этого субъекта не любила, это он точно знал.
– Вот что, Галли, – сказал он, – лучше я пойду. Ты меня понял?
Галахад его понял и даже одобрил:
– Да, Эгберт, не вмешивайся. Беги и забери своего спутника. Мне надо кое-что сказать Генри.
Полковник ушел, уводя Потта, и Галли стал серьезен.
– Генри, – начал он, – случилась неприятная вещь. А, черт!
Это он прибавил, потому что на террасе появился Типтон Плимсол. Генри оглянулся и тоже увидел тощего типа, нарушившего простейшие законы гостеприимства. Лицо его омрачилось. Как правило, он был добродушен и терпим, но есть же пределы!
Взгляд у того осветился; он понял: люди здоровые просто проходят через этих призраков. Он сам читал. Результаты блестящие. Призраки теряются – и в переносном, и в прямом смысле слова.
Препоручив душу Богу, он наклонил голову и пошел на Генри.
– Ой! – сказал тот.
– О-ох! – сказал Типтон.
Трудно сказать, кто удивился больше, кто больше рассердился. Поскольку Генри переводил дух, первым заговорил его противник.
– Да он настоящий! – обратился он к Галахаду. – Отвязаться от него не могу! Куда он только не совался – и в бар, и в эти кусты… Только что смотрел в мое окно, висел, заметьте, в воздухе. Если он думает, что я это буду терпеть, – сколько можно!
Галахаду снова пришлось лить масло на взбаламученное море.
– Это Генри вы все время видите? – сказал он. – Поразительно! Он мой крестник. Генри Листер. Генри, перед то бой Типтон Плимсол, племянник моего старого друга. Когда вы встретились впервые? В отеле «Баррибо»?
– Он смотрел в бар.
– Я выпить хотел, – сообщил Генри. – Я шел жениться.
– Жениться? Вот почему вы мотались у регистратуры?
