А потом вообще стало казаться: я и ролики? Я на роликах? Ну смех же просто.
Хотя никто на меня пальцем не показывал на улицах.
Ну и вот так со всем остальным: я – и каждый день делаю гимнастику? Да ладно, через неделю забью ведь. Я – и делаю себе овощные салаты, вместо того чтобы сожрать пачку зефира на обед? И два сникерса на ужин?
Ну и: я – и не выпью с Федей в выходные?
Вчера Федя позвонил и сказал, что всё, Таня, сегодня у нас первый забег.
Я решилась.
– Встречаемся у гостиницы «Советской», – предложил Федя.
Сначала бежать было легко, даже весело. Но за первым же поворотом дышать стало тяжелее, и я сбавила темп. К гостинице я притащилась мокрая как мышь, кровь пульсировала в ногах и руках и даже где-то на спине, как после бани.
Федька стоял у «Советской» со скакалкой.
– Давай-ка, подружка, от целлюлита очень помогает.
И протянул мне. К скакалке я оказалась вовсе не способна. У меня даже закружилась голова. Я с завистью смотрела, как легко он скачет, то перекрещивая руки, то на одной ноге…
– Ни фига себе даешь!
– Да ты что, я в свое время был чемпионом двора.
Я никогда не была чемпионом двора. Я ходила в музыкалку, в художку и в поэткруж. А от физкультуры меня каждый год освобождала мама.
Обратно я бежала так медленно, что Федька просто шагал рядом со мной. Старались не смотреть друг на друга: обоим казалось, что виду нас глупый.
В магазине мы купили две бутылки вина.
– Давай, – подколола его я, – бегом и как с гантелями: раз-два, раз-два.
Федя засмеялся, прикрывая зубы рукой, и изобразил упражнение. А потом стыдливо спрятал бутылки в рюкзак:
– Спортсмены, ёптыть…
И вот мы сидим у меня на подоконнике, пьем вино, разбавляя водой. И курим в открытое окно.
– Танька, давно хотел тебя спросить… Неужели я такой какой-то плохой человек? Могу же я совершенствоваться.
– Да можешь, конечно. Никакой ты не плохой. Ты очень хороший.
– Вчера опять Младшему дал по морде…
Федька живет с двумя братьями: Младшим и Средним. С самого детства он возил их в колясках, забирал из садика… Когда мама умерла, Младший еще был несовершеннолетним. И Федька оформил над ним опекунство. С тех пор он постоянно занят их проблемами: «Средний опять уволился», «Младший пришел ночью бухой. Я ему говорю: ты что, скотина, издеваисся?».
Я всегда перебиваю и говорю: «Ну а ты-то сам? Ты им какой пример подаешь?»
Федя пьет с регулярностью, как большинство, – в конце недели. Он работает инженером, проектирует мебель. К среде начинает томиться и мечтать о пятнице. В пятницу приходит веселый, праздничный, с вином и курицей гриль. Мы выпиваем, делимся новостями. После этого Федька едет в гей-клуб и там тусит до утра. В субботу утром оказывается пьяным у кого-то в гостях и от ужаса продолжает пить дальше. В воскресенье болеет. В понедельник болеет тоже и потому на работу не выходит. Выходит во вторник. В среду начинает томиться… И так по кругу. Его коллеги даже заключают пари: выйдет в этот понедельник Евтюхин или нет?
– Просто у меня по роже выступают красные пятна, – объясняет он свое отсутствие.
Федя даже ходит к врачу и пытается лечиться от красных пятен. Мне кажется, достаточно бросить пить – и пятна пройдут. Но Федя не согласен и ищет диагноз.
Он занимает одну комнату, а вторую – братья. Братья знают, что Федя – гей, но говорят только одно: «Домой никого не водить». И Федя старается. Я по причине своего пола не в черном списке, поэтому иногда заглядываю. Федя принимает меня на кухоньке с закопченными стенами и кормит комплексными обедами. Раньше на кухне были стулья, теперь все разломались и куда-то пропали. Я как гостья устраиваюсь на единственном, который сама же ему и отдала. Он садится на перевернутое ведро.
