– Э, что такое? – заметил мое смущение Сотник. – А, эти… Не бери в голову. Какое нам дело до них, а им до нас?
Легко ему говорить. Небось привык перед строем красоваться да на виду у всех подвиги вершить. А тут… Но не скажешь же, что на людях всегда тушуюсь. Не для толпы я создан, а для спокойной, уединенной жизни где-нибудь в лесу или в маленьком уютном домике на окраине тихого городка. Сразу руки начинают трястись, голова не варит – того и гляди, какую-нибудь глупость упорю.
А как же Гелка будет седло на коня надевать при такой куче зрителей?
Вопреки ожиданиям, девчонка смело схватила пучок сена, скрутила жгут. Молодец! Не то что я.
С седловкой она справилась не хуже, чем со взнуздыванием. Единственно, подпругу затянуть не смогла – силенок не хватило. Или лошадь очень упрямая попалась – не желала воздух из живота выпускать.
– Ничего. На первый раз сойдет, – одобрил Сотник. – Потом покажу, как с седла подтянуть подпругу. Сверху легче.
Так. Три коня готовы к походу. А как же Мак Кехта? Я совсем упустил ее из виду. Сумеет ли? Я ж не знаю, седлала она сама или этим занимался Этлен. Как у сидов принято?
Перехватив мой взгляд, феанни дернула плечом. Мне даже послышалось фырканье разъяренной кошки. Быстрым шагом подошла к оставшемуся коню – черному со светло-коричневыми подпалинами на морде. Наклонилась, положив на вытоптанную землю загона сверток. Это ж мечи телохранителя! Вот почему она медлила до сих пор – просто не знала, куда их девать, как освободить руки. А теперь, видно, решила во что бы то ни стало показать тупоголовым салэх, что и она все знает и все умеет. Вот уж воистину говорят: гордость хуже глупости.
Седлала Мак Кехта ловко и со знанием дела. Даже Сотник одобрительно покивал. А вот мечи явила на всеобщее обозрение зря. Хоть и в ножнах, и связаны перевязью, а крестовины эфесов ни с чем не спутаешь. За моей спиной пополз шепоток.
– Ну и баба…
– Ты глянь, как управляется!
– А что у ней там? Уж не мечи?
– Окстись, откудова?
– Не, точно мечи…
– Что ж то за баба такая?
– Ишь, рожу прячет. Уродина, что ль?
– А можеть, мужик?
– Да не, мелкий какой-то… Не мужик. Точно не мужик.
Плохо. Ой как плохо. Ни к чему нам излишнее внимание. Нужно серенькими быть. Как мышки.
Сотник, видно, о том же подумал. Резко махнул рукой:
– Выводи коней!
Я взял своего за ременный повод и повел к выходу, с которого уже сняли перегораживающую жердину. Мешок оттягивал плечо. Надо потом придумать, как его к седлу приторочить.
Толпа раздалась, пропуская меня. За мной шла Гелка. Потом Мак Кехта. Замыкал шествие Сотник, то есть Глан, конечно.
– Ну, прощай, Меткий, – поклонился я напоследок лысоватому ардану из вежливости..
Но траппер не удостоил меня ответом. Стоял, о чем-то задумавшись. Да и Сущий с ним. Виделись всего ничего, приязни друг к другу не испытали особой, а дальше пути-дорожки разойдутся, и не увидимся больше никогда. Ладно. Горя иного у меня не было бы.
Я шагал, стараясь незаметно, по возможности, оглядываться на спутников, и потому не прозевал. Видел все случившееся в подробностях.
Не зря Меткий стоял задумавшись, словно сам с собой беседу в душе вел. Когда Мак Кехта поравнялась с арданом, рука его протянулась вперед, пальцы дернули за полу плаща, скрывающего фигуру сиды. Свалился с головы капюшон, открывая на всеобщее обозрение неровно обрезанные волосы цвета светлого золота – ни койфа, ни подшлемника она не носила еще с пещерного похода. Заостренные уши, раскосые смарагдовые глаза, высокая переносица…
