Поляки в Пермском крае: очерки истории и этнографии - страница 17

Немало было и таких ссыльных, которые оставались почти без средств к существованию. Пособие для ссыльного («кормовые деньги») было незначительным (6 коп. в день^>79), и, чтобы жить, да еще с семьей, приходилось искать основные источники дохода, особенно тем, кто не получал помощи из дому или от соплеменников, проживающих в России. В выдаче пособия часто отказывали. Причины для этого были разные: обеспеченность родственников, живущих в Польше, возможность работать на новом месте жительства и т. д. По данным полиции г. Кунгура, на 10 июня 1864 г. из 69 ссыльных пособие получали только 11 чел., а на 1 декабря 1864 г. – 53 из 116 чел.^>80 Право отказа в пособии при наличии иных источников дохода давало местной администрации широкие возможности для манипуляций. Примером может служить история получения пособий семьями Прендовских и Григория Имшеника. Если первым, приехавшим в Пермь с рекомендательным письмом к губернатору, было выплачено пособие даже на оставшихся в Польше детей и притом без всяких усилий с их стороны, то вторые в течение четырех лет вели настоящую письменную войну, находясь в бедственном положении. В семье Имшеника было шестеро детей, больная жена и мать, однако, даже признав, что задержка выплат несправедлива, сосланному так ничего и не выплатили – «по причине смерти»^>81.

Мы имеем немало примеров, когда ссыльные поляки с разрешения городского начальства нанимались на заводы в качестве административных работников или в купеческие дома, в имения – «по письмоводству». Обширную практику имели врачи, немалым спросом пользовались фотографы^>82. Некоторые ссыльные завоевывали уважение в предпринимательских слоях и среди местной администрации. Следует отметить, что возможность работать и заводить свое дело определялась городским начальством индивидуально. Так, проживающему в Кунгуре М. Брыльскому было разрешено устроиться на Кунгурский пароходный завод фабриканта Гукса, а его земляк Остроминский права работы был лишен. Давая частные уроки детям, он по прошествии некоторого времени был отстранен и от этой своей деятельности, а уездный исправник, пропустивший этот факт незаконной работы, получил строгий выговор от вышестоящего начальства^>83. Местные полицейские исправники имели директиву, категорически запрещающую ссыльным полякам всякое преподавание, причем не только им самим, а также членам их семей, которые добровольно последовали за ними^>84. По законодательству Российской империи осужденные не имели права заводить собственное дело. Например, Юзеф Пиотровский, отбыв наказание, получил разрешение поселиться в Перми. Будучи, как бывший каторжник, лицом «неблагонадежным», он не мог открыть книжный магазин на свое имя, и такое разрешение получила его жена Ольга^>85. Действия властей разных уровней в вопросах трудоустройства поляков были несогласованными, в результате чего возникали даже курьезные случаи. Так, в Кунгуре поляку Нейману губернские власти отказали в пособии на том основании, что он по специальности – врач и может найти применение по профессии. А уездный исправник работать ему не разрешал^>86. Поэтому, несмотря на отдельные примеры деятельности ссыльных поляков, большая часть специалистов оставалась невостребованной.

Документальные материалы наиболее полно раскрывают жизнь ссыльных поляков в Кунгуре в 1860-е гг. Мы располагаем данными о 146 ссыльных. Из них на постоянное место жительства остались единицы. Подавляющее большинство либо были переведены в другие города, либо отпущены на родину после отбывания срока, либо умерли в ссылке. На основании дат прибытия в г. Кунгур можно установить, в какие годы прибывало больше ссыльных. Наибольшее число зафиксировано за 1863 г. – 16 чел., 10 чел. прибыли в 1855 г., по 8 чел. – в 1856 и 1864, 7 чел. – в 1854, 4 чел. – в 1859, в остальные годы – по 1 чел.