Поляки в Пермском крае: очерки истории и этнографии - страница 20

Однако денег, выделяемых государством, сосланным не хватало на жизнь, и им приходилось брать в долг у местных жителей. В этом отношении показателен пример Владислава Романовского. Он не заплатил по счетам в лавках кунгурских торговцев: Якову Абрамовичу он задолжал 10 руб., Хватову – 7 руб., Ефиму Петровичу Мусрикову – 5 руб., Василию Елтышеву – 12 руб., в кунгурскую аптеку – 3 руб., всего 37 руб. Романовский заявил, что не в состоянии уплатить, но обещал, что со временем вернет деньги, когда они будут взысканы с его поместья в Ковенской губернии. Возможно, такие расходы были связаны с привычкой к определенному стилю жизни, от которого было трудно отвыкнуть и в ссылке^>112.

Заметно отличалось положение чиновников Царства Польского, которым платили половинное жалование. В случае смерти кого-либо из чиновников необходимо было немедленно сообщить в управление полиции, чтобы та уведомила местное уездное казначейство и палату для своевременного прекращения производства жалования. Чиновников на половинном жаловании в Кунгуре было немного: Сигизмунд Лащинский, Карл Борецкий, Адам Лащинский, Юлиан Новосельский, Георгий Бертольд^>113.

Государство также снабжало деньгами и пайками пересыльных, отправляющихся в Сибирь, – например, такую помощь получили Геншель, Заханчевский и Вершбицкий^>114.

Поведение ссыльных строго и четко регламентировалось, вплоть до мельчайших деталей. 25 ноября 1863 г. было направлено предписание о том, что всем сосланным в Кунгур полякам запрещено носить траур. Полицейское управление предписывает наблюдать за точным исполнением этой подписки и в случае нарушения таковой тотчас донести в управление^>115. Контролировалось не только поведение ссыльных, но их переписка. Все письма на имя ссыльных просматривали в канцелярии губернатора. Кроме того, все поднадзорные обязаны были отмечаться в управлении каждый субботний день^>116.

Некоторым полякам после отбывания срока наказания разрешали вернуться в Польшу или другие районы Западного края. Так, Владислав Мицкевич получил разрешение отправиться в Царство Польское 29 сентября 1867 г.^>117, получил такое разрешение и Телефаст Шимкевич, а Николай Арцишевский и Владислав Богданович вернулись в Варшаву в марте 1888 г.^>118

Ссыльных постоянно перераспределяли по губернии, переводя из Кунгура в Чердынь, Соликамск и другие, более отдаленные города. Так, 28 сентября 1867 г. кунгурский уездный исправник получил предписание: на основании распоряжения господина Министра внутренних дел всех политических преступников, находящихся под надзором полиции в Кунгуре и не имеющих разрешения вернуться в Царство Польское, немедленно выслать в Чердынь и Верхотурье^>119. Случалось, что сами ссыльные ходатайствовали о своем переводе в другие города. Политические преступники Александр Шмидт и Викентий Мисевич ходатайствовали о переселении в Шадринск или Красноуфимск, но разрешения не получили^>120. Брониславу Соболевскому, наоборот, не разрешили остаться в Кунгуре – он был направлен в Верхотурье^>121. Туда же был отослан Карл Отрошкевич. Большинство арестантов были направлены в Чердынь, Соликамск и Верхотурье^>122. Однако в определенных обстоятельствах отправка ссыльных могла быть отложена: так, арестант Соболевский перед отправкой в Чердынь задержался в Кунгуре в связи с болезнью, а у арестанта Соболевского, пунктом назначения которого было Верхотурье, заболела жена