Домосед-компьютерщик, гипертолстяк Варакута, все собирался написать какую-то революционную компьютерную программу, которая откроет новую эру в нашей цивилизации и т. д. На деле же сутками просиживал в Интернете, играл в игрушки, дискутировал на сетевых форумах с себе подобными, мимоходом участвовал в разнообразных виртуальных проектах, но в то же время имел несколько кредитных карточек, на которых всегда, и абсолютно законным порядком, оказывались суммы, достаточные, чтобы иметь все что нужно для жизни.
Сексапильная помощница депутата Екатерина Сергеевна Утюгова выполняла некие необременительные, однако, отнюдь не связанные с ее сексапильными талантами, поручения: позвонить тому-то, поболтать с той-то. Самые сложные из мероприятий, в которых она была задействована: коллективно-партийные выезды на рыбалочку, охоту, погонять мяч, поиграть в пейнтбол, попариться в баньке.
Супруги-психоаналитики Филиппские пользовали всех вышеперечисленных персонажей, в том числе и доктора-целителя Алевтина Пальцева.
Как ни странно, среди счастливцев не обнаружилось серьезных творческих личностей – писателей, композиторов, художников, ученых. Не было также и намека на тех, кому на первый взгляд больше других улыбнулась удача – скандальные богатеи, звезды, политики. Впрочем, это и понятно. Первые скорее добровольные каторжники, вечные мученики собственных маний, а не счастливцы. Вторые – либо у всех на виду, либо в бегах… Скорее уж, какой-нибудь бродяга или попрошайка, который только что спал в канаве, а через пять минут вдруг найдет на дороге кейс с миллионом…
В целом, все счастливцы были вполне симпатичными людьми. Хотя и это не закономерность. Скажем, крайне неприятное впечатление (чисто субъективно) на меня произвел один рекламный агент по фамилии Гречишкин. Маленький гражданин с повадками таракана. По три раза на дню находил в себе какой-нибудь смертельный недуг. То рак, то туберкулез, то инфаркт. Ипохондрик. Покупал в аптеке, а то и сам сушил летом, какие-то травы, приготовлял отвары, лечил себя, а сам был похож на высохшее растение. Не курил, не пил практически, а выглядел так, словно его каждую ночь вертели в стиральной машине. За руку не любил здороваться, чтобы чем-нибудь не заразиться. Но главной его особенностью была некая необычайная чувствительность на черные полосы и запах жареного. Про него говорили, что он не то чтобы избегал, а просто-таки улепетывал при малейших признаках опасности или неприятностей. Заблаговременно до того как рядом с кем-то из его знакомых случалось что-то нехорошее, он мгновенно рвал все связи, исчезал в поисках новых мест и знакомых. Тот еще фрукт. Но и его я успел отлично изучить.
В общем, и внешне и внутренне это могли быть совершенно разные типажи. Но каждому было присуще одно непременное качество, которое бросилось в глаза еще при первом знакомстве с Аркашкой Цветковым. Все они в своей основе были изрядные шалопаи. Занимались исключительно тем, что им было свойственно, к чему лежала душа. А обстоятельства к тому всегда складывались самые благоприятные.
Подчас они капризничали, ныли, даже жаловались на жизнь. Все это было специфическое нытье и жалобы счастливчиков – инстинктивное, лишь для виду, как обычно жалуется, ноет перед экзаменом какой-нибудь студент-отличник, которому не то чтобы неловко выделяться из общей массы, а, скорее, из кокетства.
