В то же время я испытывал удовлетворение исследователя и первопроходца, который все-таки открыл главную в своей жизни, доселе никому неведомую страну и теперь в принципе мог бы успокоиться, почивать на лаврах. Я был уверен, что составил полную, ясную картину нашего необыкновенного братства.
Визиты, посещения счастливцев стали для нас привычным времяпрепровождением. Я вполне привык к тому, что самочинно осуществлял что-то вроде неуловимой координации между «братьями» и «сестрами». Подготовка к свадьбе, любовь с Еленой Белозеровой ничуть этому не мешали.
Я был увлечен идеей закончить к началу зимы так сказать полную «перерегистрацию» Т.Б.С., а затем даже организовать своего рода судьбоносный виртуальный форум для всех членов братства, чтобы на основе обновленной иерархии-структуры совместными усилиями открыть принципиально новые, еще более удивительные, глобально-всемирные перспективы.
Но что-то уже начало портиться…
Сентябрь оказался африкански жарким, – как будто лето никогда не кончится, но в октябре резко похолодало, и мокрыми хлопьями повалил снег.
Глупо связывать это с погодой, но именно теперь, когда мы погрузились в хлюпающую промозглость, я запоздало спохватился: веселое сияние, прежде так густо окружавшее меня, куда-то улетучилось… А вместо счастливого сияния вокруг меня начал обволакивать некий зловещий вакуум.
Ощущения ощущениями, но начались неприятности. Притом – по нарастающей. И самые что ни на есть конкретные. Например? Неожиданная и пренеприятная проблема: стали портиться отношения с родителями Елены. Причем на банально-пошлой почве, когда я вдруг был искусно, но весьма пристрастно допрошен в том смысле, кто я, собственно, такой, какие у меня материальные основания и т. д. Как будто обо мне резко изменили мнение или раньше я пытался ввести их в заблуждение. Как будто раньше я не был как на ладони. Однако теперь мне дали понять, чтобы я на досуге непременно поразмыслил над этими серьезными вопросами и поскорее дал вразумительный ответ… Какой ответ я мог им дать?! В лоб завести разговор о Братстве, о котором им и самим, как я предполагал, было отлично известно? Как и моей активной деятельности на данной ниве.
Слава Богу, с Еленой у нас все обстояло прекрасно. Она была мне верна. Мы оба чувствовали, что рождены исключительно друг для друга, решив, что будем вместе, что бы ни случилось.
Впрочем, с родителями более или менее утряслось. По крайней мере неприятных, если не сказать унизительных допросов больше не было. Но и прежней радушной атмосферы тоже. До нашей свадьбы оставалось каких-нибудь две недели. Я пытался сосредоточиться, понять, что происходит. Возможно, просто немножко переутомился или нервы расшалились.
Увы, сосредоточиться не удалось. Как снег на голову свалилась эта жуткая история с нехорошим письмом, которая еще больше все запутала, но, по крайней мере, показала, что нервы тут ни при чем.
Готов поклясться, что нечто подобное мне однажды снилось. Я и теперь, словно только что проснувшись, словно вспоминая тот давешний, практически пророческий сон, лежал, свернувшись клубком под одеялом, не в состоянии согреться, меня бил озноб, я чувствовал себя так, словно сплетен из ледяных прутьев.
Снилось, что я вроде бы попал в небольшой такой театр, где вот-вот должен был начаться спектакль. Пьеса имела странное название – «Нехорошее письмо
