Я обнял её за худенькие плечи, привлёк к себе.
– Может, ты и права, мне тоже будет трудно расставаться с тобой при всех… – В её огромных глазах опять появились слёзы. – Почему ты плачешь, любимая? – спросил свою девчонку.
– От радости, – ответила она и расплакалась ещё сильнее. – От радости, что ты меня любишь…
В день моего отъезда Ася старалась не показываться никому на глаза, ссылаясь на недомогание.
– У тебя же грипп, Аська, – ахнула мама накануне вечером, увидев её распухшее от слёз лицо. – И глаза, и нос покраснели, воспалились. Завтра ты на вокзал с нами не пойдёшь: тебе отлежаться надо.
Мне передали, что она не смогла на следующий день встать с постели. Видимо, сказались сутки беспрерывных рыданий. Я знал, что она перебирала в памяти всё связанное со мной, думала обо мне. Её жизнь – это моя жизнь, мы были рядом, сколько помнили друг друга.
На следующий день она простилась мной дома. Стояла у окна, обнимая себя за плечи, словно от холода, – так делают, когда пытаются успокоиться, стерпеть. Наверняка переживала за скорую разлуку.
– Ася… – окликнув её, я подошёл к любимой.
Она обернулась на зов, а потом сама шагнула навстречу. Обняла, прижалась к моей груди, уткнулась в неё, как котёнок, ищущий спасения и тепла.
– Эльдар, скажи… Как я буду теперь жить? Я смогу без тебя? – спрашивала она трясущимися губами – видно, что едва сдерживает рыдания.
– Милая, родная моя, ты слишком много плачешь. Зачем? Я же люблю тебя, уезжаю не навсегда… Не плачь, я же сказал: это плохая примета – слёзы перед дорогой.
Ася испуганно посмотрела на меня:
– Не буду плакать. Ни одной слезы не будет у меня, пока ты не приедешь, обещаю, Эльдар. Всё, видишь, я уже улыбаюсь… – Вместо обещанной улыбки на лице у Аси появилась гримаса, в которой ещё заметнее была боль.
Я целовал её глаза и волосы, мокрые солоноватые щёки, пухлые губы. Прижимал её к себе так, словно хотел слиться с ней, забрать её с собой, не оставлять здесь – заплаканную, родную, любимую…
– Эльдар, я видела нехороший сон, – сказала Ася. – В нём ты приехал, вернулся, я бегу тебе навстречу, а ты проходишь мимо, меня не замечая. Это был страшный сон, такой страшный. Потому я и плачу.
– Аська, малышка моя глупая. Когда же ты повзрослеешь? Это был всего лишь сон. А во сне всё и всегда бывает наоборот. Я приеду, ты меня встретишь на вокзале, я возьму тебя на руки и пронесу по всему городу, хочешь?
– Нет, не хочу, – на полном серьёзе ответила она. – Так никто не делает. Над нами люди смеяться будут.
– Маленькая ты у меня ещё, Аська. Совсем ребёнок. Самый родной на свете ребёнок, девочка моя, – сказал, с нежностью глядя на любимую.
– Я хочу спросить, – вдруг смущённо продолжила Ася, – когда мы поженимся, у нас будут дети?
Я рассмеялся и опять подумал: какой же она ещё ребёнок!
– Конечно, должны быть, если Бог нам их даст.
– А сколько у нас будет детей?
– О господи, Аська! Стоит ли этот вопрос сейчас для нас так остро? Да сколько захочешь!
– Я хочу много детей, Эльдар. И чтобы все они были на тебя похожи, – серьёзно заметила она, и я опять, не находя от волнения слов, растроганно обнял её.
– Значит, не на тебя, красивую такую, а на меня, обыкновенного, да?
– Не говори так, ты не обыкновенный. Ты просто не знаешь, какой ты.
– Ладно, буду думать о себе так, буду гордиться собой, – пошутил я над её словами. – Всё будет так, как ты захочешь и закажешь. Итак, у нас с тобой будет много детей, да, Асенька? Тогда тем более мне нужно встать на ноги, чтобы потом наша многодетная семья могла безбедно жить. Ты согласна со мной, будущая мать-героиня?
