– И как же нам узнать? – тихо спросил супруг.
– Просто попро… попробовать. – Я резко, не глядя вниз, опустила трясущуюся руку к его напряженной плоти и тут же отдернула и осеклась, когда Бора дрогнул и шумно вдохнул или, скорее уж, подавился воздухом от моего неловкого прикосновения.
Наш контакт длился лишь мгновение, но то, как ощущался мужчина там… это изумило, и я стиснула ладонь в кулак, сохраняя и мысленно изучая это впечатление. Жесткость внутри, и подвижная нежнейшая кожа снаружи. Словно кто-то нагрел почти до воспламенения великолепный рунаэсский бархатистый фродр и обтянул им основание из стали. Поверхностная мягкость взывала ко всему во мне, провоцируя коснуться еще, узнать больше, но вот твердость основания сразу же напомнила о дискомфорте и боли в собственном теле, и я невольно вздрогнула, не зная, как заставить себя продолжить, и это, видимо, не ускользнуло от Бора.
– Нет, Ликоли, попробуем-ка мы по-другому, – подмигнул он мне и повел к парующей ванне-кадке.
Я взобралась по лесенке первой, краснея от пристального, осязаемого взгляда супруга, и не смогла сдержать громкого стона-вздоха наслаждения, погрузившись в горячую воду по грудь. Анир последовал за мной, и оказалось, что эта ванна внутри снабжена еще и скамеечками для сидения. На одну из них и сел Бора и протянул мне руку.
– Иди ко мне, жена, – позвал он.
Я приблизилась и хотела сесть на его колени боком, как тогда на праздничной трапезе, но он покачал головой и потянул, вынуждая взобраться лицом к лицу. Садиться обнаженной на него само по себе было испытанием для меня, но вот так… Стоя на коленях на лавке, с бесстыдно распахнутыми бедрами над тем самым местом, что должно было вторгнуться в меня… Это случится прямо сейчас? Ему надоело ждать?
– Тш-ш-ш-ш, Ликоли. – Бора обхватил ладонями мои щеки, и только тогда я поняла, что трясусь всем телом. – Просто опустись, ничего сверх этого не прошу.
Хоть голос его звучал мягко и успокаивающе, я заметила, что в ярких голубых глазах свирепствует буря.
– Прости, что со мной вот так, – пробормотала я, снова чувствуя себя униженной, никчемной, не той, кого стоило бы желать… любить. За что? Я не могу даже дать своему мужу то, что наверняка он с легкостью получал от любой нормальной женщины. Той же Друзы.
– Ты не будешь извиняться! Уж не за такое и не тогда, когда мы голые! – рыкнул Бора слишком неожиданно после только что звучавшей нежности, что я, сильно вздрогнув, поскользнулась коленями и плюхнулась на него.
Мое лоно в таком положении прижалось к основанию его плоти, и все тело от макушки и до поджавшихся судорожно пальцев ног пронзила шокирующая огненная вспышка. Я уставилась на мужа, который стремительно раскинул свои сильные руки и сжал края ванны, словно срочно нуждался в чем-то, за что можно держаться. Или удерживать себя от чего-то?
Анализировать это я моментально перестала, когда его крепкий, подобно древесному, ствол дернулся между нами, а Бора быстро откинулся спиной на бортик и сдвинулся чуть ниже подо мной. Возникшее от этого трение окончательно ошеломило меня и выбило все остатки равновесия, связные мысли. Охнув, я вцепилась в его широкие плечи, иначе бы точно свалилась из-за сокрушительной дрожи, промчавшейся по телу. Ничего и близко такого я не испытывала прежде.
Едва первая вспышка затухла, я ощутила, как все нутро заныло и сжалось от этого, как от потери. Мое тело взывало о повторении этого ошарашившего опыта? Да, совершенно точно так и было. Я уставилась в лицо супругу, ища в его выражении хоть какую-то подсказку, понимание, что происходящее нормально. Но, похоже, он не собирался ни подсказывать, ни подталкивать меня, лишь глядел из-под полуопущенных век тяжко, голодно, поглощающе, дыша рвано и сипло и сжимая руками края бочки, так что толстые доски потрескивали. Он предоставлял мне самостоятельно решить, как и что возможно здесь и сейчас между нами, отдавал мне все права и контроль, дарил время и шанс познавать все для себя в том темпе, с которым я могла справиться, и мое сердце наполнилось благодарностью за это.
