Читать онлайн Олег Харит - После человека. Рассказ

© Олег Харит, 2025

ISBN 978-5-0065-9667-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Этот рассказ является художественным произведением и предназначен исключительно для литературного осмысления философских, нравственных и экзистенциальных тем. Все события, персонажи, имена и описанные обстоятельства являются плодом авторского воображения. Любые совпадения с реальными людьми, организациями, историческими событиями или географическими местами являются случайными.

В тексте намеренно затрагиваются тяжёлые темы: моральная вина, поствоенная травма, дегуманизация, потеря идентичности и философская природа зла. Цель произведения – не прославление насилия, а глубокое исследование последствий человеческих поступков, границ вины и утраты человеческого облика. Описанные сцены не предназначены для подражания или романтизации страдания.

Автор не несёт ответственности за возможное эмоциональное воздействие текста и рекомендует воздержаться от чтения лицам, находящимся в психоэмоционально нестабильном состоянии. Рассказ следует воспринимать как аллегорию, зеркало, в котором отражаются не ужасы внешнего мира, а тьма, таящаяся в самом человеке.

Я поднялся, потому что чья-то рука сжала моё плечо. Шорохи вокруг напоминали редкие порывы ветра в заброшенном доме, где половицы скрипят от старости. Я не разглядел лица, только голос, хриплый и едва различимый, произнёс: «Вставай, Джон». И меня окутала мысль, что меня всегда звали Джон, что у меня есть жена Мэри и дети, которых нужно защищать. Я попробовал моргнуть, но не было ощущения нормального зрения. Всё казалось тусклым, как приподнятая пелена серого дыма. Внутри нарастало понимание, что время застыло. Я повернул голову, увидел рядом тихие силуэты, объятые серым сумраком.

Они лежали на пропитанном влагой асфальте, выглядели, как спутники, которых я давно знал. В груди слабо дрогнуло от мысли: мы – семья. Не все из нас кровные родственники, но мы вместе, значит, мы одно целое. Я ощупал свою левую ладонь. На ней остался тёплый след, похожий на тень чьего-то дыхания. Под пальцами дрогнули волокна, которые я не помнил в себе прежде. Я встал, осторожно ступая, чтобы не разбудить лишних страхов. Опустил взгляд на Мэри, она дышала прерывисто. Я позвал её тихо, и она приоткрыла глаза. Зрачки двигались неуверенно, долго искали меня в темноте, которая была повсюду даже при свете дня.

Сзади услышал шорох: Майкл, высокий парень с жёсткими волосами, поднялся следом. Сгреб в охапку свой рваный рюкзак. Сказал что-то негромко о том, что нужно проверить дальше по дороге. Никто не ответил, и он замолчал. Вокруг догорал вчерашний костерок, испуская едкие струи дыма. Я смотрел на него, стараясь понять, почему нет тепла. Я провёл рукой над углями, ощущая слабое жжение, отдёрнул ладонь и сказал про себя: «Значит, всё ещё живой». Шаги послышались за спиной, и я обернулся. Лиза, девочка лет восьми, стояла, сжав руки на груди. Она не плакала, хотя глаза у неё были красные, от долгого слёзного напряжения.

Я поднял её на руки, прижал к себе, и мы двинулись вперёд. Мэри с усилием встала, шагнула рядом со мной, сжала моё запястье. Мы не знали, куда идём, но понимали, что нужно шагать всё дальше. Асфальт под ногами звучал влажными всхлипами, при каждом шаге чувствовалось, как он податливо пружинит. Майкл сказал, что мы уходим от города, который называли Парижем, но я не удержал в памяти улицы этого места, не видел Эйфелевой башни, не слышал говор толпы. Слово «Париж» звучало в голове, как некий символ, часть моей прошлой жизни, которую я не мог сложить в целое.

В какой-то момент память на миг затуманилась, перед глазами возникла комната с книжной полкой и мигающей лампой. Я стоял там, держа в руках автомат, а в воздухе клубился дым от стрельбы. Мне кричали: «Джон, бей, быстрее!» И я нажимал на курок. Я видел полусгнивший пол, чужую кровь, подбирал чьи-то вещи, не разбираясь, кому они принадлежали, так как шла война, и у меня была родина, которую нужно защищать. Потом дёрнул головой, и видение пропало, словно кто-то вырвал страницу из книги.

Рядом со мной шли люди, которых становилось всё меньше. Я не всматривался в лица, их пустые черты ничего не выражали. Один мужчина, кажется, Стив, хромал и при этом тащил за собой чахлую собаку. Другой, по имени Роберт, рассказывал тихим голосом историю о каком-то бое, в котором ему пришлось выживать любой ценой. Слова его звучали механически. Я слушал, не понимая, почему это так знакомо. Было тягостное чувство, что мы все – остатки, обугленные обломки чего-то большего.

Я пересчитывал их вечером, когда мы останавливались на привал, и каждый раз терялся в подсчёте. Это туманило мозг, как если бы кто-то внезапно скользил во мне, переходил от своей самостоятельной плоти к моей собственной. Я недоумевал, почему мне хватало сил не спать и всю ночь слышать биение серой пустоты вокруг. Я чувствовал, как Лиза прижимается ко мне, и Мэри склоняет голову мне на плечо. Я гладил её волосы, вспоминая наши прежние дни, когда меня ждали дома с войны. В мозгу всплывали сцены: я принёс что-то в рюкзаке, пахло гарью, дети спрашивали, почему я не смотрю им в глаза. Я отмахивался мыслями о приказах, о необходимости грабить чужие дома и отдавать еду своим, потому что иначе нельзя.

Когда наступила ночь, голоса вокруг слились в тихий сонный шёпот. Я подумал, что мы все вместе, что мы сохраним друг друга. Проснулся от того, что кто-то тяжело дышал мне в лицо. Я открыл глаза и не увидел в полумраке никого. У меня защемило в груди, и на миг почувствовалось, как нечто сжалось внутри, вибрировало, отвечая на мой страх. Я приподнялся, пошёл в сторону полуразрушенной стены. Там лежал Роберт, его тело дрожало. Я протянул руку, коснулся его плеча. Он не отреагировал. Я положил ладонь ему на лоб, ощутил резкую пульсацию. И я хотел позвать на помощь, но язык застрял, страх накрыл меня с головой.

Сквозь дремлющих людей я вернулся к Мэри, увидел, что Лиза сидит у неё на коленях. Лиза смотрела в темноту, лицо похоже на фарфоровую куклу, лишённую мимики. Я почувствовал её тепло, однако оно не было по-человечески привычным, ощущалось другое – нечто внутреннее, что следовало за мной, повторяло мой ритм сердца. Я прижал Лизу к себе, она сдалась, не сопротивлялась. Мэри гладила мне волосы, прошептала: «Всё в порядке, Джон». Я закрыл глаза, стараясь поверить её голосу.

Утром я заметил, что Роберта нет. Никто не спрашивал, куда он делся. Никто не плакал. Мне стало не по себе, но я попросту повёл всех дальше. Шаги становились увереннее, потому что я чувствовал необъяснимую силу в теле, как если бы каждая частичка плоти наполнялась чужими жизнями. Майкл смотрел на меня, сжимая губы, в его взгляде теплилось понимание чего-то, о чём я не хотел спрашивать. Но он не сказал ни слова.

Мы вышли на шоссе, обломки машин оседали под слоем бурой плесени, ветер рассеивал гарь и затхлость. Впереди виднелись покосившиеся столбы, некоторые клочки асфальта были расплавлены, как металл после термического удара. Я обнял Мэри за плечи, её рукав разорвался, и я рассмотрел короткие складки на её коже, похожие на чешуйки. Она не вздрогнула, отстранилась плавно, она принимала это как неизбежную часть новой реальности. Я хотел спросить, не болит ли у неё рука, но не вымолвил ни звука. Мы шли молча, и Эмили, та, что ещё оставалась из женщин, шла чуть сзади, шёпотом напевая детскую колыбельную. Я не различал слов, но в памяти всплывала сцена, где я подхожу к домику, пинаю дверь, люди внутри кричат, а я приказываю им бросить всё, потому что у меня приказ. От этих воспоминаний пальцы сводило судорогой.

Солнце казалось выжженным, ослепляло без тепла. Я оглянулся, заметил, что от группы осталось чуть больше десятка человек. Снова пересчитал, удивился, почему не помню, кто ушёл. Майкл сказал, что они растворились, и посмотрел на меня взглядом, от которого холод пробежал по спине. Я не ответил, лишь кивнул. Держал Мэри за руку, чувствуя ритм её сердца, зная, что оно бьётся одинаково с моим. Лиза повисла у меня на шее, приникла вплотную, я ощутил, как её худенькие руки кажутся мне частью собственного тела. Меня пробрала тревога, хотя я не знал, чего именно я боялся.

К вечеру мы добрались до полуразрушенной бензозаправки. Сквозь проржавевший каркас торчали цветы, похожие на химические наросты. Я внимательно осмотрел здание, увидел, что внутри нет ничего ценного. Мы забрались в помещение, улеглись на полу. Майкл снял ботинки, глянул на меня. Его ступни были бледными, сухими, без ногтей, чужими. Я закрыл глаза, вспоминая тусклую комнату, где когда-то жила моя семья. Мне грезилось, что я сижу у камина, уставший, в военной форме. Дети радуются, прыгают вокруг, а я достаю из сумки мешок с хлебом и банку тушёнки. Мэри смотрит на меня благодарно, не интересуется, где я это взял. Я повторяю, что защищаю страну, что враги не щадят, и если не мы их, то они нас. Но в душе возникает покалывание, как внутренний вопрос: а был ли враг, или мы сами стали тем, кого надо бояться?

Ночью в заброшенной заправке пахло гарью и ржавчиной. Кто-то тихо всхлипывал в углу, кто-то перешёптывался, но шёпот тотчас затихал, растворялся в металле стен. Я не мог заснуть, чувствовал, как в груди что-то шевелится, тянет меня к спящим рядом людям. Я поднялся, подошёл к Эмили, хотел проверить, как она спит. Увидел, что у неё на шее выступила полоса, похожая на сросшиеся рубцы, пульсирующие в такт моему дыханию. Мне стало страшно. Я попытался отвести взгляд, но не смог. Захотелось бежать, кричать, но я остался в молчании.

Утро встретило нас дождём из сажи. Мы вышли на дорогу. Впереди небо выглядело статичным, подёрнутым меловой пылью. Майкл сказал, что нужно держаться ближе к развалинам, там меньше шансов оказаться на открытой местности. Я кивнул. Лиза обняла меня за шею. Её тело становилось лёгким, я почти не чувствовал его веса. Мы шагали долго, и под ногами стояли булькающие звуки, они отзывались внутри меня гулким эхом. Я смотрел на сгоревшие машины, представлял, как когда-то они везли людей, которые тоже хотели спастись.

Через несколько часов нас осталось ещё меньше. Я присел, с трудом вспоминая, кто исчез. Казалось, Майкл еще здесь, но я не видел его лица. Мэри держала меня под руку, её бёдра слились с моим боком, я не мог определить, где кончается моя плоть и начинается её тело. Лиза висела на моём локте, бормотала, что ей хочется спать. Я почувствовал в себе странную бодрость, пульсирующую не из моего сердца, а из глубины, где свёрнуты сотни чужих дыханий. Я вздрогнул, огляделся, стараясь понять, что случилось, но всё вокруг оставалось недвижимо, бесприютно.

Я сказал себе: «Мы идём, чтобы выжить». Повторил это, как заклинание. Мэри подняла взгляд, поцеловала меня в щёку, и на губах её проступила улыбка, которая не имела оттенка радости. Где-то в отдалении послышался хруст, будто треснула гигантская раковина. Я повернул голову, но ничего не увидел, только клубы пыли. Мы продолжили путь, и я чувствовал, как в каждом шаге моя нога становится тяжелее, а затем вдруг легче. Я не хотел думать, чья это сила и где её истоки. Я просто шёл, принимая, что иначе нельзя.