Села у окна. Заказала чёрный кофе. Без молока. Без сахара. Без иллюзий.
Юля написала из машины:
«Объект движется. Подозрительно уверенный шаг. В рюкзаке – либо ноут, либо духовный тупик».
Ольга уже сидела у бара. С коктейлем "безалкогольный гнев".
Читала меню как досье: «Не доверяю ничему, что заканчивается на – латте».
Ася… Ася села не туда. Перепутала адрес.
В другом кафе она уже 15 минут обсуждала с бариста, почему "капучино – это брак с пеной".
Юля… вообще пришла на день раньше.
Сообщила об этом из дома, обернувшись в плед:
«Я всё сделала по плану. Только на сутки опережаю Вселенную».
Катя осталась одна.
Как тогда.
И он снова сел напротив.
***
Возвращение Виталия
– Ты одна? – спросил он. Без подводки. Как будто снова был частью её жизни.
– А ты ожидал, что я приду с шаманом?
Он улыбнулся. Кулак кармы. Опять в лицо.
– Я подумал, может, мы…
– Нет. Не «мы». Просто скажи, чего ты хочешь.
– Я… изменился. Хочу, чтобы ты увидела.
Катя медленно поставила чашку. В этот момент она была не просто женщиной. Она была военным кораблём, который не тонет – просто меняет курс.
– Ты не изменился, Виталий. Ты просто выучил новые слова. «Гхи», «вибрации», «душевный поток». Но суть осталась. Ты – мальчик, который боится взять ответственность. Только теперь ты это прикрываешь травами и благовониями.
Он потянулся за её рукой. Она отдёрнулась.
– Уходи, Виталий. Без мантр. Без масла. Без сценариев. Просто – уйди.
Он ушёл. Без пафоса. Без двери, хлопающей в сердце. И это было – прекрасно.
***
Штаб. Вечер. Победа
Катя вернулась. Девочки уже были на месте. Пицца, вино, лицо Ольги с выражением «ну, рассказывай».
– Он был таким же, – сказала Катя. – Только теперь он называет бегство – «духовный путь».
– И ты его… – Юля подняла бровь.
– Послала. Без нас. Но мысленно – с вами.
Ася пожала плечами:
– Я, кстати, так и не разобралась, зачем кофе пенится. Но за твою реакцию – аплодирую стоя.
Катя села. Спокойно. Как будто вернулась не с поля боя, а домой.
– Мне было страшно. Но я справилась. Потому что поняла: быть одной – не страшно. Страшно – потерять себя.
Ольга подняла бокал.
– За женщин, которые не поддаются. Даже когда хочется. Даже когда вспоминается. Даже когда бывший приходит с банкой «энергетического просветления».
Юля допила вино.
– А если он придёт ещё раз?
Катя улыбнулась:
– Пусть пробует. У меня теперь иммунитет. Штабный.
Они сидели в кухне уже третий час. Сыр закончился. Вино – почти.
Но никто не шевелился. Катя рассказывала, Ася делала пометки, Юля обнимала подушку. Ольга курила в окно, выдыхая, как будто вместе с дымом выпускала комментарии, которые всё ещё обдумывала.
– Девочки, – сказала Юля, глядя в потолок. – А вы вообще возвращались? Ну… не по пьяни. По-настоящему. Назад.
Катя взглянула в бокал.
– Я – нет. Мысленно, может быть. Но чтобы прямо «прийти» – нет. Я не умею возвращаться. У меня гордость, как у орла с надломленным крылом: лучше ползу, но в другую сторону.
– А я возвращалась, – спокойно сказала Ася. – К одному. После скандала. Он не ждал. И когда увидел меня на пороге – сказал: «Ты серьёзно?». Я тогда сказала «да». А он сказал: «Жаль». И закрыл дверь.
Юля сжала подушку сильнее.
– А я… возвращалась. Раз пять. К первому мужу. Каждый раз думала – ну, вдруг теперь по-другому. А он был как старый холодильник: гудел, холодил, а внутри – пусто.
Ольга развернулась от окна:
– Я – не возвращалась. Никогда. Но знаешь, Юля… иногда не ты возвращаешься. Иногда чувство возвращается. Внезапно. Как запах – сигарет, духов, весны. И ты стоишь на кухне с пельменями – и вдруг снова любишь. На 2 секунды. А потом снова ненавидишь. И всё.
