Разбуженный криками, Балдуин II в беспорядке покинул дворец Влахерн; но опасность не заставила его обнажить меч, и он думал только о бегстве. Он побежал к берегу, по пути потеряв головной убор, меч и все императорские регалии. Несколько греческих солдат подобрали эти драгоценные трофеи и отнесли их своим командирам, которые, показывая их, подвешенные на конце копья как символ победы, воодушевляли свои войска и лишали латинян всякой надежды. К счастью, флот, возвращавшийся из неудачного похода на Дафнусию, вошел в Босфор. Константинополь был безвозвратно потерян; латинский император и знатные семьи сели на венецианские галеры под издевательские крики победителей. Балдуин, который из всего своего состояния уносил с собой лишь пустой титул императора, отплыл на остров Негропонт, а оттуда отправился в Италию, где папа встретил его с состраданием, подобающим столь великому несчастью. Так греки вернули Византию 25 июля 1261 года, спустя пятьдесят семь лет после изгнания.
Михаил Палеолог находился во дворце и садах Нимфея близ Смирны, когда неизвестный гонец, движимый надеждой на награду, принес ему радостную весть о взятии Константинополя. Поскольку гонец не предъявил никакого письма от победоносного генерала, император не поверил его рассказу. Он не мог поверить, что Стратигопул, отправившийся с восемью сотнями человек, смог так легко овладеть огромным городом, который годом ранее он сам не смог взять даже с целой армией. Поэтому он приказал задержать вестника, пообещав ему великие награды, если он говорит правду, и смерть, если он лжет. Спустя несколько часов, проведенных в колебаниях между страхом и надеждой, прибыли гонцы Алексея с трофеями победы – императорскими регалиями, которые Балдуин бросил в своей поспешной бегстве. Тогда император созвал собрание прелатов, знати и сенаторов и вместе с ними вознес торжественные благодарности верховному виновнику всех успехов. Это событие вызвало огромную радость при дворе и среди народа. В этот момент Феодор Торник, старик большого ума, прикованный к постели болезнью и близкий к смерти, узнав о причине всеобщего ликования, заплакал. «Что с вами? – сказали ему друзья. – Мы вернули нашу родину, а вы плачете?» – «Увы! – ответил старик, словно заглядывая в будущее. – Вы видите, что империя разграблена. Вот Михаил стал хозяином Константинополя: он поселится в этом роскошном городе; за ним последуют наши воины, столько лет сражавшиеся с турками, которых раздоры христианских князей допустили дойти сюда. Они будут жить при дворе и развратятся в праздности. Турки спустятся с гор, перейдут в Европу и захватят Константинополь и всю империю».2
Двадцать дней после изгнания латинян Михаил триумфально вошел в Константинополь, сопровождаемый своей женой, своим еще ребенком-сыном и всеми вельможами своего двора. При его приближении открыли Золотые ворота; император сошел с коня, и перед ним несли чудотворный образ Святой Девы, именуемой Путеводительницей, который бережно хранился в монастыре Пантократора, чтобы Дева, покровительница и защитница города, казалось, сама вела его к храму своего Сына, собору Святой Софии. Палеолог нашел свою столицу в ужасающем запустении. Его первой заботой стало восстановление разрушений; он призвал семьи прежних жителей, рассеянные по всей империи, вернуться на родину; он вернул знатных в дворцы их отцов; все, кто предъявил документы, вновь получили свои дома или землю, которую они занимали.
