Нет. Тут что-то нечисто. Определённо. Меня ведь не просто так в пустую палату сунули, никого не подселили. Чтоб обрабатывать было проще.
Вопрос – зачем?
Вот в чём петрушка.
Так и не договорились. Начальнички перешли на маты, что-то там вякнули про дисциплину и последствия. А я завалился на койку, отвернулся к стене – мол, тихий час, режим. Больной на отдыхе.
После этого свалили они быстро, дверь хлопнула – и тишина.
Я сел на кровати, выждал пару минут. А после пошлёпал по коридору, нашёл ординаторскую, ввалился.
– Выписывай меня, док, – глянул в глаза молоденькому усатому. – Я здоров, как овчарка на дежурстве.
Тот начал мямлить: мол, не положено, обследование не пройдено, он-де не может на себя брать такую ответственность.
Понял – каши с ним не сваришь. Хлопнул дверью и вышел, но не ушёл, а приложил ухо к деревяшке.
Ага. Не зря.
Тут же и слышу, врачишка кому-то бормочет – мол, велено меня придержать. Вот оно что.
Анкл Бэнс вам за воротник, ребята. Не удержите вы меня здесь. Решил на лыжи вставать. Только не в пижаме же шарахаться по улицам? Цирк получится.
Где я сейчас живу – не помню. А вот где отдел – помню. Он, как стоял на углу, так и стоит. Надо добраться туда, может, в кабинете моего «предшественника» найду что-то путное. Документы, адрес, зацепку… хоть ниточку какую, и узнаю место своего обиталища. Всё, Максимушка, пора на работу.
* * *
Несмотря на протесты постовой медсестры, я спустился в холл. И охренел.
На входе – диковинные банкоматы с экранами, мигают зелёным. На одном крупно: СБЕР. Я не сразу понял, но всё-таки сообразил, что это за обрубок такой. Не «Сбербанк России», не «Госбанк СССР» – просто СБЕР. Четыре буквы, будто название жвачки или нового рэпера.
Какой, к чёрту, Сбер?.. Кажется, вообще всё, что я знал, сдуло сквозняком перемен. Ощущение, что мир перевернулся.
Люди снуют туда-сюда. Кто-то сидит на лавках – все с телефонами, пальцами по ним елозят. Что это телефоны – я не удивился, видимо, мой предшественник частенько пользовался такими штуками и в память въелось, даже запрашивать эту информацию не пришлось. Странные аппараты, тонкие, хлипкие и без выдвижных антенн. Это вам не Nokia 2110. Я продолжил осматриваться: регистратура – в четыре окна сразу. Чисто и красиво, как в кино импортном. Живут, однако. Наладилась, похоже, житуха в стране. Только за милицию обидно.
Подошёл к гардеробу. Присмотрелся – всё закрыто. Хотел «шкурку» подходящую прихватизировать, но вешалки все пустые. Оно и понятно, лето на дворе. Сел на лавку, осмотрелся. Надо подумать. В пижаме – как дурак по улице не пойдёшь, я и так тут пришелец, да и в отделе не поймут.
Профессиональным взглядом я сразу выцепил подозрительного типа. Спортивный костюм, китайский «Адидас», кепка на глазах. Будто тоже из моего времени гопник. Стоит, трётся возле причудливой перевернутой бутыли на стойке.
Кулер… – подсказала чужая память. Точно, и медсестра что-то такое говорила.
А в это время рядом женщина вдруг всполошилась:
– Люди! Я… кошелёк выронила! Помогите, пожалуйста!
Роется в сумочке, охает, мечется. А граждане – ноль реакции. Только головы повернули и обратно уткнулись в экраны. Цивилизация, мать её.
А тот, в «Адидасе», тем временем уже шмыгнул к выходу. И правую руку держит в кармане. Ну-ну… Что ты там прячешь, артист? Уже к двери метнулся, за ручку цап – правой, как водится, правша потому что.
