Когда ты сознательно держишь людей на расстоянии, когда привыкаешь к одиночеству, кажется, что выстроенные тобой преграды нерушимы. Что никто не сможет их преодолеть. Но правда в том, что на их разрушение может уйти чертовски много времени… а может хватить всего пары секунд.
Я боялся, что она найдёт способ пробраться внутрь. Разглядит за бронёй того, кем я стал. А потом сломает меня. Так же, как это делали другие.
Кроме того, я был слишком стар для неё. Слишком… поломан. Я не был тем, кто мог бы сделать её счастливой. Никогда не был. Никогда не буду. Рано или поздно она это поймёт. И я не хотел быть тем, кто причинит ей боль.
Я встряхнул голову, прогоняя ненужные мысли, и поднялся на чердак. Сел на свою неубранную кровать, поставил тарелку с блинами на колени. Взял вилку, отломил кусочек, медленно прожевал.
На удивление, они были чертовски хороши. Желудок явно был со мной согласен.
– Чёрт побери, – пробормотал я, осознав, что даже еда теперь напоминала мне о ней.
Весь день я гнал её образ прочь, загоняя себя работой. Под палящим солнцем, с ноющей болью в мышцах, с каждым новым движением, которое отнимало силы, но не позволяло думать.
Кэндис не пыталась меня остановить. Более того, я вообще её не видел весь день. И от этого было почему-то не легче.
Но когда настало время обеда, я понял, что рано или поздно мне всё равно придётся столкнуться с ней лицом к лицу.
Я даже подумывал поехать в город, чтобы поесть где-нибудь подальше от ранчо, но в конце концов решил, что пора перестать прятаться. Демонов не избежать, и чем дольше я буду откладывать встречу, тем сложнее станет.
Солнце уже садилось, когда я зашёл в дом.
Кэндис была на кухне, увлечённо чем-то занимаясь и не сразу заметила моё появление. Её мокрые волосы были небрежно собраны в пучок, тонкая футболка задралась, обнажая небольшую полоску кожи на животе. Она уже переоделась в пижамные штаны, украшенные зелёными черепашками, разбросанными по мягкой голубой ткани.
Я непроизвольно задержал взгляд, прежде чем, вспомнив о своём присутствии, чуть громче, чем обычно, закрыл за собой дверь.
Она резко вскочила и обернулась, её глаза расширились от неожиданности.
– Привет, – пробормотала она, выглядя так, будто ходит по яичной скорлупе.
– Привет, – ответил я, стараясь держаться спокойно.
Она нервно провела рукой по волосам, убирая прядь с лица.
– Я не была уверена, придёшь ты есть или нет, – призналась она. – Я собиралась позже принести тебе тарелку…
Я молча кивнул, оглядывая кухню в поисках подходящих слов.
Здесь было уютно: мягкий свет ламп, запах чего-то тёплого и домашнего. Всё это должно было расслаблять, но я ощущал только напряжение в собственных плечах.
– Послушай, Кэндис… – наконец выдавил я, делая шаг к ней и снимая шляпу. – Мне нужно перед тобой извиниться.
Она слегка нахмурилась, но не отстранилась.
– За то, как я… вёл себя сегодня, – вздохнул я, проведя пальцами по волосам.
Она посмотрела на меня с лёгким удивлением, а потом улыбнулась – мягко, понимая.
– Всё в порядке. У всех бывают плохие дни.
Я усмехнулся, чуть склонив голову.
– А как насчёт десяти лет?
Лукавая ухмылка мелькнула на моём лице, и, к счастью, она рассмеялась. Напряжение немного спало. Но что-то в этом разговоре, в её взгляде, в теплоте, с которой она ко мне относилась, всё равно не давало мне покоя.
Стоя здесь, в этой кухне, под её взглядом, я попытался вспомнить, когда в последний раз был по-настоящему счастлив. Даже в детстве мне никогда не казалось, что я кому-то принадлежу. Никому не было до меня дела, и со временем это ощущение одиночества сильно ударило по моей самооценке.
