Шестого июля на рассвете по Власьевской улице мчалась, приседая на рессорах, пролетка. На козлах – пленный австриец, служивший в военном комиссариате кучером. Он испуганно охаживал коня кнутом.
За австрийцем, сжимая в правой руке бутылочную гранату, стоял мужчина в шинели. Грохоча по булыжнику, за пролеткой чадил бензиновой гарью бронеавтомобиль. Из клепаной башенки торчал ствол пулемета, но почему-то не стрелял.
Происходил какой-то странный поединок. Когда бронеавтомобиль угрожающе нагонял пролетку, военный замахивался гранатой – и машина трусливо отставала.
На Сенной площади кучер завернул на Пошехонскую улицу. Бронеавтомобиль занесло, он налетел на каменную тумбу на углу. Заскрежетав, окутался дымом из всех щелей и уткнулся в забор.
Военный помахал рукой, и пролетка свернула на Угличскую. Он уже не видел, как в бронированном боку автомобиля открылась дверца и из машины вылез провонявший бензином командир бронедивизиона. Следом за ним, в хромовой кожанке нараспашку, – Менкер. Заорал:
– Ты куда, черт, правил? Это же военком Громов. А у меня ленту перекосило!
Командир бронедивизиона высморкался, пнул вывернутое колесо.
– Иди ты, Менкер, знаешь куда?.. – озлился он. – Мне теперь «главноначальствующий» за машину голову оторвет…
…Пролетка подкатила к станции Всполье. Военком спрыгнул, сунул гранату в карман. Недовольно огляделся.
На станции паника, как перед концом света. Люди мечутся, толпятся, ругаются. Орут дети, толкаются бабы с узлами, гремят котелками красноармейцы. Прямо не станция, а цыганский табор, у которого хохлы-конокрады лошадей увели.
Военком схватил за рукав какого-то красноармейца с медным чайником, чуть не столкнувшего его с ног.
– Чего тут делается, товарищ?
Служивый попытался выдернуть рукав:
– А я знаю?
– Куда же бежишь тогда, оглашенный?
– За кипятком, мы щас трогаемся. Не то Колчак-стульчак фронт прорвал, не то англичанка на пароходах по Волге приплыла.
Громов отпустил его, поймал железнодорожника с чумазым лицом. Тот новость выдал еще веселее:
– Деникин Москву взял, сейчас сюда нагрянет, шешнадцать дивизий. А мы бежим!..
– Ну и беги, черт сопатый! – рассвирепел военком, пошел искать начальника станции.
На путях дымил паровоз, стояли вагоны, вперемешку пассажирские и товарные, битком набитые людьми. Бабы с узлами лезли уже на крыши, на буфера воинского состава. Красноармейцы лаялись, грозили винтовками, но их не слушали, лезли, отталкивая друг друга.
