Он стал делать то же, что и Хайред — массировать живот, но куда более уверенно и сильно. Сначала стало еще больнее. Хайред дернулся, поджимая ноги к животу, а драконыш заскулил. Но потом поглаживающие движения принесли некоторое облегчение. Впрочем, несильное.
— Ему проблеваться надо, — сказал Хайред, изо всех сил пытаясь абстрагироваться от чужой боли. — Сунь ему палец в рот.
Трой хмуро на него посмотрел.
— Одно неловкое касание, и я останусь без руки, — сказал он.
— И поделом, — буркнул Хайред.
Он закопался было в шкуру и закрыл глаза, но драконыш окончательно проснулся и заныл:
Хайред, Хайред, Хайред…
Больно, Хайред… Хайред, Хайред, Хайред…
С каждым повторенным именем внутри нарастало раздражение. Наконец он не выдержал.
— Держи его мордой вниз! — выплюнул Хайред и вылез из их теплой постели.
Он отошел подальше в снег, наклонился и сунул в рот два пальца. Трой, сообразив наконец, что он задумал, поспешно вскочил на ноги и тоже отнес Тварь подальше от лежанки. Организм отчаянно сопротивлялся, не желая расставаться со вкусным и питательным ужином, но все же Хайреду удалось заставить себя исторгнуть пищу наружу. На глаза навернулись слезы, горло обожгло кислотой, но по звукам за спиной стало понятно, что старания даром не прошли: растянутый драконий желудок наконец-то опорожнился, тут же перестав болеть.
Отплевавшись и вытерев снегом рот, Хайред вернулся к слабо тлеющему костру и немедленно закопался в шкуру, предоставив Всаднику возиться со сразу повеселевшим драконышем.
— Хайред?.. — на мгновение показалось, что маленькое отродье снова завело свою песню, но на этот раз голос раздался снаружи. — Хочешь чего-нибудь поесть? Могу заварить ройчу.
— Член себе завари! — отрезал Хайред, но все-таки подвинулся, когда Трой, поколебавшись, залез под шкуру.
— Извини, — от Всадника буквально фонило напряжением. — Я не хотел.
Хайред стиснул зубы, посчитал до пяти, а потом резко развернулся к нему.
— Давай-ка кое-что проясним раз и навсегда, — процедил он. — Я не стану убивать эту Тварь до тех пор, пока она нужна. Можешь хоть насквозь себе желчью пищевод прожечь, но я, хакл задери, говорю правду, и имей мужество ценить это.
Всадник посмотрел на него долгим тяжелым взглядом, но все же кивнул.
— Хорошо.
— Соответственно, — продолжил Хайред с нажимом, — ты нужен тоже.
Трой некоторое время молчал, а потом вдруг выдохнул с отчетливой обидой:
— Ну если так, то, может, перестанешь себя вести как конченый мерзавец?
Хайред еще несколько долгих гим буравил его взглядом, а потом криво усмехнулся.
— Может, и перестану, — он откинулся на теплую, но не такую уж и мягкую шкуру и уставился в нависающий над ними каменный склон. — Когда забуду, что благодаря тебе и таким как ты эти твари убили всех, кто был мне дорог, — добавил, не чувствуя, впрочем, привычной ярости.
Трою было на вид лет тридцать пять, но даже если больше, к моменту его рождения драконы уже вовсю воевали с людьми. Скорее всего, у истоков этой бойни стояли его предки, но Хайред был не настолько глуп, чтобы по-настоящему злиться на сына за грехи отца.
— Не мы это сделали, — в голосе Троя послышалась ни разу до этого не показанная горячность. — Всадники никогда бы такого не допустили! Мы жили бок о бок с драконами, они были частью наших семей. В том, что случилось, виновата человеческая алчность! Самп торговцев — я ненавижу их не меньше, чем ты!
