Горлица выжила, но летать больше не могла. Осталась жить в княжеском тереме, стала ручной. Василько назвал ее Тихоней.
Через неделю после известия о победе прискакал гонец от отца. Великий князь Константин звал сына во Владимир – представить боярам наследника престола. Василько с малой дружиной и боярами выехал в путь. Дорога дальняя – три дня пути. По сторонам – следы войны: сожженные деревни, вытоптанные поля.
Владимир встретил настороженно. Ворота открыли, но народ на улицах хмурый – привыкли к Юрию, Константина побаиваются.
Белокаменные соборы сияли на солнце. Дворец на высоком берегу Клязьмы казался неприступной крепостью. Во дворе – множество коней, повозок. Съехались князья и бояре со всей земли – присягать новому великому князю.
Отец встретил в тронном зале. Сидел в кресле Всеволода Большое Гнездо, в парадном платье, с золотой цепью на груди. Но лицо усталое, глаза покрасневшие.
– Сын мой, – протянул руку. – Подойди.
Василько подбежал, упал на колени. Константин поднял его, обнял:
– Вот, бояре, мой наследник. Василий Константинович, князь ростовский. Ему после меня княжить.
Бояре поклонились. Но в глазах многих читалось: рано еще мальчишке такие титулы давать.
Вечером, когда остались вдвоем, отец сказал:
– Тяжело, сынок. Думал – утвержусь во Владимире, порядок наведу. А вижу – братья мстить готовятся. Юрий в Городце заперся, войско новое собирает.
– Может, помириться? – робко предложил Василько.
– Поздно. Кровь пролита. – Константин тяжело вздохнул. – Да и чувствую я, недолго мне. Что-то нутро болит, сердце щемит. Потому и спешу тебя наследником объявить.
– Батюшка, не говори так!
– Правду говорю. Слушай меня, Василько. Если умру – дядьев слушайся, особенно Юрия. Он обиды не простит, но ты ему племянник, не тронет. Учись у него – воин он добрый. А придет время – и ты князем станешь настоящим. Только помни…
Осекся, закашлялся. Долго не мог отдышаться.
– Помни, сын: князь для людей, не люди для князя. И еще… – наклонился, поднял меч с лавки, обёрнутый в ткань, тот самый, родовой. – Это тебе. Рано еще, но… чувствую, не успею передать, когда время придет.
Меч был тяжелый. Василько взял обеими руками, поклонился.
– Не посрамлю, батюшка.
– Знаю. Иди спать.
Лето выдалось жаркое. Солнце палило с самого утра, воздух дрожал над прогретой землей, кузнечики трещали в траве не умолкая. На берегу Клязьмы, где река делала широкий изгиб, раскинулся небольшой лагерь – несколько шатров, кострище, загон для коней.
Девятилетний князь Василько Константинович стоял по колено в прохладной воде, плескался и визжал от восторга. Три дня назад дядя Юрий привез его сюда – «пусть мальчик привыкает к ратному быту». А главное – пусть учится у Ратибора.
– Довольно купаешься! – крикнул с берега наставник. – Иди сюда, воин. Дело есть.
Василько нехотя выбрался на берег, отряхнулся. Ратибор ждал у большого дуба, в тени которого была устроена учебная площадка. Рядом лежало оружие – мечи, топоры, копья разной длины.
– Сегодня сулицу осваивать будем, – сказал воин, поднимая легкое метательное копье. – Оружие это простое, но полезное. И в бою пригодится, и на охоте.
Сулица была длиной с Василька, древко из ясеня, наконечник узкий, острый. Легкая – мальчик без труда поднял одной рукой.
– А зачем она, дядька Ратибор? У меня же меч есть.
– Меч – дело ближнее. А сулица – дальнее. Враг к тебе с мечом идет, а ты его – раз! – и копьем встретил. Он еще до тебя не дошел, а уже мертвый.
