Искусство недосказанности
Во время обеда при дворе Анита появилась позже остальных.
Она выбрала платье не слишком роскошное, но подчёркивающее её изящество – глубокий сапфировый цвет, лёгкий шёлк, расшитый серебряными нитями.
Когда она вошла, все головы повернулись к ней.
Но ей было важно только одно – его реакция.
Генрих поднял взгляд от кубка. В его глазах мелькнуло что-то похожее на любопытство.
Хорошо.
Она склонила голову, вежливо приветствуя его, но не подошла сразу. Вместо этого направилась к маленькому столику, за которым сидела принцесса Елизавета.
– Ты сегодня прекрасно выглядишь, принцесса, – сказала Анита достаточно громко, чтобы её услышали.
Елизавета гордо расправила плечи:
– Как и ты, матушка.
По залу пронеслись одобрительные перешёптывания.
Анита чувствовала взгляд Генриха. Он смотрел, наблюдал.
Но не звал.
Хорошо. Пусть он сам сделает этот шаг.
Она провела некоторое время с дочерью, обмениваясь с ней негромкими словами, словно весь двор больше её не касался.
Она была королевой, но в этот момент – матерью.
И это был вызов.
Прошло не более десяти минут, как Генрих отложил кубок и произнёс громко:
– Анна, моя королева, иди же ко мне.
Она медленно подняла глаза.
И улыбнулась.
Но не бросилась к нему сразу.
– Позже, Ваше Величество. Я учу нашу дочь манерам.
Лёгкая тишина.
Шёпот придворных.
Генрих прищурился.
Она осмелилась отказать ему?
Анита продолжала смотреть прямо в его глаза, её улыбка была лёгкой, невинной, но в то же время вызывающей.
Генрих медленно наклонился вперёд, его губы дрогнули в тени усмешки.
– Ты осмеливаешься ставить дочь выше короля, Анна?
– Я всего лишь напоминаю, что её положение нерушимо, мой господин, – мягко ответила она.
Генрих посмотрел на неё ещё мгновение.
А затем рассмеялся.
– Что ж, тогда будь добра, как только закончишь – присоединись ко мне.
– С превеликим удовольствием, Ваше Величество.
Она вернулась к Елизавете, но ощущала на себе его взгляд.
Пусть играет в короля. Она же будет играть в ту, кто ещё может заставить его тосковать.
После обеда, когда солнце уже начинало клониться к закату, Анита поняла: при дворе её каждый шаг – не просто движение, а ход в тончайшей игре.
Она вышла в галерею, вдыхая прохладный воздух, наполненный запахами садов. С каждым её шагом шёлк платья скользил по каменным плитам, а в ушах звучал отголосок шёпотов, что витали за её спиной.
Генрих мог снова начать интересоваться ею, но этого было мало. Она знала историю. Знала, что дело не только в его увлечении другой женщиной.
Двор – это змеиное гнездо, где один неверный шаг может стать последним.
Её внимание привлекли две фигуры у окна.
Томас Кромвель – советник короля, человек, чья преданность измерялась не честью, а выгодой. Он разговаривал с Чарльзом Брэндоном, герцогом Саффолком, давним другом Генриха.
Анита притормозила, задержавшись у резной колонны.
– …король устал от неё, – донеслись до неё негромкие слова Кромвеля.
– Пока он не примет окончательного решения, она остаётся королевой, – тихо, но жёстко ответил Саффолк.
– Но долго ли?
Анита почувствовала, как по спине пробежал холодок.
Так значит, они уже обсуждают её падение?
Раньше Анна Болейн думала, что главное – сохранить любовь короля. Но Анита знала лучше.
Любовь могла вернуть интерес Генриха, но только политика могла сохранить её жизнь.
Она не стала задерживаться у колонны слишком долго, не хотела, чтобы её подслушивание заметили.
