– Скажи, – спросил я. – Твоя «паутина» – это та странная связь между людьми, которые встречались мне. Сначала я служил с Колином, а потом узнал, что он друг инспектора Джастина. Теперь вот оказалось, что ты знал дядю моего единственного знакомого эрцога? Вот это и есть «паутина»?
Локьё вздохнул.
– Это – её материальное проявление. По таким встречам можно отследить прошлое. Но, говоря о паутине, имеют ввиду совсем другое, хаго... – Он помедлил. – Мал ты ещё. Покалечу я тебя. Не лезь ты ко мне с этими разговорами. Представь себе пятилетнего ребёнка, которого допустили к корабельному пульту. Руки у него уже ловкие, на кнопки жать может... Иди лучше, я тебе сомы налью. Сейчас Пфайфер прорежется, такая, извини, свинья, что без сомы его не вынести. Будет брызгать слюной и лезть мордой в экран. Отвратительное зрелище, – эрцог поморщился.– И наручники принеси. У вас такие должны быть...
Я понял, о чём он.
– Щас, разбежался, – сказал я, в подробностях вспомнив Душку генериса и эти самые наручники. Шрамы на руках тут же зачесались. – Келли, – я нашёл капитана глазами. – Мне нужна твоя голова. И руки. И Дейс. Или кто там ещё у тебя из технически одарённых?
Когда на связь с нами вышел генерал Пфайфер, эрцог был закован самым причудливым и жутким образом.
Ребята постарались. Более устрашающую конструкцию за такой короткий срок вряд ли можно было придумать. И более безобидную – тоже.
Однако Локьё талантливо изображал жертву. Сомы он выпил совсем немного и его уже «отпустило» – лоб покрылся испариной, вокруг глаз проступила синева. К тому же он расслабился, наконец обвиснув в кресле.
Пфайфер действительно орал. Однако Мерис тоже давно ни на ком не срывался. И эти переговоры были ему кстати.
Если коротко, то разговор шёл примерно таким образом.
«Вы, гады! – визжал Пфайфер. – Нарушили перемирие и вторглись на экзотианскую территорию!»
«Зато ваш командующий – у нас», – парировал Мерис.
По силам и менталитету противники были примерно равны.
Я понял, что Дьюп просто тянет время, пытаясь выиграть хоть что-то сверх рассчитанного нами.
Он или инспектор Джастин уже пришли бы к какому-то решению в споре с Пфайфером, но Мерис был не менее упрям и так же легко заводился, как и экзотианский генерал-барон.
Прошло около часа, а они продолжали орать друг на друга с неугасающим энтузиазмом. А ещё будет обещанный тайм-аут после предварительных переговоров.
Мы должны были успеть. Должны.
И мы успели.
Дьюпу удалось затянуть переговоры на сутки! Покончив с Локьё, он подсунул Пфайферу ещё какую-то свинью. Я успел даже немного поспать.
В полудрёме прибыл и на «Леденящий». Никого из своих я с собой не взял: в обслуге не нуждался, а рисковать ребятами не хотелось.
Когда мы вышли из шлюзовой камеры, Эрцог, шагающий чуть впереди меня, затормозил, обернулся, и я прочитал в его глазах что-то холодное и жуткое, поднимающееся в нём, как поднимается, раздувая клобук, ядовитая змея.
Весь сон тут же слетел с меня. Перемена, произошедшая с Локьё, была страшной и разительной. Я невольно потянулся к оружию.
Но эрцог сделал какой-то жест и мышцы мои превратились в стекло. Умом я понимал, что именно он сделал: овладел вниманием, вошёл в контакт и сковал восприятие. Однако вырваться я не мог.
Какое-то время Локьё позволил моему сознанию беспорядочно метаться в телесной клетке, а затем «отпустил», и лицо его снова приобрело обычное выражение.
