– А ну, покажи?
Эрцог резко подался ко мне. Я не видел в камне хоть какой-то ценности и достал футляр из нагрудного кармана.
Футляр был прозрачным. Казалось, что сапфир просто лежит на ладони. Крупный такой. Больше келийского ореха. Искусственно не огранённый, но сам по себе очень красивый.
Только маленький скол у основания, наверное, снижал его ювелирную ценность. Но в техническом плане камень был безупречен. Мы с Элиером рассматривали его на предмет внутренних дефектов в аппарате, которым изучают свойства крови. Там приличное увеличение.
Эрцог взглянул на сапфир, задумался, набрал что-то на экране и вызвал голографическое изображение. Над столом возникло голо сапфира с мою голову, необработанного, с маленьким сколом внизу.
– Похоже, – сказал я.
– Ещё бы, – кивнул эрцог.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Тупишь? Ну, давай сначала на другой вопрос попробуем ответить. ЗАЧЕМ на Гране тебе дали «на память» сапфир?
– А что такого-то? Воевали мы вместе. Повод есть.
– Грана – место, где прервался род последних эрцогов дома Обсидиана. Я бы понял, если бы тебе дали там какую-то реликвию, связанную с этим камнем. На память. Но сапфир-то почему?
Только тут до меня дошло, что сам Локьё принадлежал как раз дому Сапфира.
Возникла неловкая пауза.
– Ты узнал этот камень? Это какая-то семейная реликвия? – спросил я наконец.
– Вроде того, – согласился с моей обтекаемой формулировкой эрцог.
– Тогда я проверю. Если там ничего не записано и мне его подарили просто на память – могу отдать. Но я проверю не здесь, а на «Вороне».
– Удивительно наглое молодое существо, – покачал головой эрцог.
– Нет, ну а что бы ты сделал на моём месте? – удивился я.
– Да я даже теоретически не мог оказаться на твоём месте! – повысил он голос.
– Ну, отбери тогда, – пожал я плечами.
Локьё замер.
– Это что, оскорбление? – спросил он, вытаращив глаза.
– Почему, оскорбление? Это констатация факта. Я здесь один и без оружия. Даже если опять сапфир проглочу, то рядом медик.
Эрцог смотрел на меня, и я видел, что он не знает – злиться ему или расхохотаться.
– Всё, что ты можешь сделать в этой ситуации – так или иначе граничит с оскорблением, – сказал он с усмешкой. – Ты не можешь отдать мне камень – он и так мой, а НЕ отдать – тем более не можешь.
– Тогда сделай вид, что никакого камня не было, – сказал я, пряча сапфир обратно в кармашек. – Мне его дал человек, которому я обязан жизнью. Дал с какой-то целью. Пока я не пойму с какой – иной ценности камень для меня не имеет. Или – зови ординарцев. Только побольше. Хлипкие они у тебя какие-то.
Я расправил плечи и сел поудобнее.
Эрцог посмотрел на Домато (тот наблюдал за нами с доброжелательным любопытством) и спросил:
– Ну и что я должен делать, по-твоему?
– С кем? – переспросил доктор с улыбкой. – С мальчишкой или с камнем?
– С обоими, – притворно вздохнул Локьё.
– А зачем тебе камень? Что-то я не замечал за тобой раньше пристрастия к родовым реликвиям. Не ты его терял... – Домато был явно равнодушен в некой корпоративной морали. – Если тебе так легче – думай, что это ты его подарил.
– А мальчишка?
– А мальчишку я бы наказал. Просто в профилактических целях. Чтобы знал, что такие игры обычно хорошо не кончаются.
– Логично, – кивнул эрцог. И повернулся ко мне. – Видишь дверь? Вот иди туда и жди меня там. Я закончу разговор и решу, что с тобой делать.
Я пожал плечами и вышел.
Дверь в глубине каюты вела в другую каюту, поменьше. Судя по обстановке – это было личное помещение эрцога.
