Завариваю чай в небольшой керамический заварник, расставляю чашечки с блюдцами из самого настоящего фарфора – то немногое, что я смогла унести из своего прежнего дома, ставлю корзину с печеньем перед Игнатом и усаживаюсь напротив него.
Все то время, что я суетилась, он не сводил с меня взгляда, и я чувствовала себя как-то необычно. Постоянно поправляла выбившиеся из прически пряди волос, теребила пуговицы на блузке и глупо краснела, стоило нашим глазам пересечься в крохотном пространстве кухни.
— А сахар у тебя в доме имеется? — попробовав фирменный чай тети Лиды, поинтересовался Игнат.
— Вы сладкоежка?
— Угу.
Такой честный ответ и совершенно бесхитростный взгляд слегка позабавили, и я без лишних слов полезла за сахаром. Потянула дверцу верхнего шкафчика на себя, но она внезапно сорвалась с петель и полетела мне прямо на голову. Если бы Игнат вовремя не среагировал и не дернул меня на себя, то эта дверь точно отбила бы мне все ноги.
А так я просто упала в могучие объятия моего нового знакомого, а он, рефлекторно прижав меня в себя, опрокинул чашку чая на столе и выругался.
Хорошо, что хоть чашка цела осталась.
Если бы она разбилась, то было очень обидно.
— Ты цела? — спросил Игнат, все еще удерживая меня в своих объятиях.
— Все в порядке, — отозвалась я, слегка ошеломленная его близостью, силой и очень вкусным запахом явно дорогой туалетной воды.
— Ты такая тоненькая, — зачем-то сказал он и, подцепив густую прядь моих волос, что упала на лицо, заправил за ухо.
Хотелось бы что-то ответить, перевести все это в шутку, но я, как заворож енная, смотрела ему в глаза и не могла вымолвить ни слова.
— Сонь! — донесся из коридора голос Руса. — Что там у тебя опять рухнуло?
В одно мгновение Игнат аккуратно поставил меня на ноги и, сделав шаг назад, увеличил между нами расстояние.
— Все хорошо! – крикнула я. — Дверца у шкафа отвалилась.
— Что? Опять?
— Как видишь.
Рус замер в проеме с хомутом на шее из наушников и еще какой-то блатной гарнитуры и заметно напрягся, узрев на нашей кухне незнакомого мужчину.
— А это еще кто? — довольно грубо поинтересовался брат и распрямил свою обычно сутулую спину, словно хотел казаться старше своих лет.
— Игнат, — мягко представила я мужчину.
— А чего это ты его теть Лидиным чаем угощаешь?!
Да-да, в этом весь Рус. Ему неведомы чувство такта и элементарная вежливость.
— А тебе жалко? — с укором посмотрела на брата.
Рус надулся, но уползать обратно в свою комнату явно не спешил. С умным видом покачал головой при виде отвалившейся дверцы и поучительно заявил:
— А я говорил, что не надо было его покупать, а ты мне не верила. Это же рухлядь. Ему лет сорок! Не меньше!
— Это не рухлядь, — подал голос Игнат. — Это шкаф из настоящего дерева. Сейчас такой не купишь. А вот если у вас в доме найдется молоток, пассатижи и отвертка, то я вам его быстро соберу. Как новый будет и еще сорок лет прослужит.
Если бы кто-то из прежней жизни еще три месяца назад попросил у меня пассатижи, я бы даже не поняла, о чем идет речь, а узнав, предложила человеку нанять мастера и не париться.
Сейчас же без лишних разговоров отправилась в кладовку, где на антресолях, советского образца, что остались еще от прежних хозяев квартиры, у меня лежали кое-какие инструменты.
Пассатижей среди них не было, ибо мой женский мозг не знал, зачем сие приспособление и как с ним управляться. Зато отвертка и молоток нашлись. Их я приобрела через два дня после нашего с Русом эпического переезда и даже что-то ими пыталась делать. Забить гвоздь в стену не получилось, зато вышло прикрутить розетку, чем, кстати, очень горда по сей день.
