И я сказал: а мы же выросли, братья мои, сыны воздуха, вызрели мы в своей смерти, в небесах и в пустыне. Истекла пустыня по песчинке, и нет уже песка. Обжили мы время, как пространство. Прожили мы миг за мигом всю пустыню, как пятерней ее обмеряли. Уж не дети мы, сыны воздуха. Оставим нижнее поднебесье, ведь сыны века сего станут новыми ангелами.
И я сказал: вышли мы встреч жизни, но ее не повстречали. Потому нечего нам оставить детям века сего. Разве что след ангельского крыла, оттиснутый в небе. След, тот же самый, впечатанный в тяжкие скрижали – сны, которые мы навевали детям века сего своими крыльями.
А меня спросил сын воздуха. Стоял он, одетый в багрянец, и словно ветер его одежду развевал, но – каменный ветер, который ничего шелохнуть не в силах. Куда идти нам сейчас, куда нам теперь лететь? Так он меня спросил.
И тогда закончилась глава пятьдесят вторая. Началась пятьдесят третья глава.
Глава 53
И вот спросил меня летучий братец, куда идти нам от бурлящей сном земли.
И я сказал: не к детям нам идти и не за детьми. Тихим шагом уйдем мы от чужих снов. Мы уйдем в сон неведомый, не расказанный еще. В тот, который ничего не символ, ничего не знак. Который только он сам и во веки веков.
Стояли передо мной летучие братцы. Они меня слушали. А я им еще сказал: пойдем мы не за детьми, а за старцами. Глядите вон: там, внизу, на земной проплешине, они уж трапезу закончили, смахнув хлебные крошки с подолов. Из горстей они попили, маленькую одну капельку отдав песку, которого уж и нет почти на земле. Ветер последние горстки повсюду разносит.
Стояли передо мной братцы и слушали. Крыльями не взмахнув, не шелохнувшись, стояли. Одежды их были раздуты каменным ветром. А потом встали старцы с земли, раскидали последние крошки птицам. И стали они потом подниматься в небо.
Не крыльями возноситься, а подниматься по воздуху, как по лесенке. Так шаг за шагом они шли. Тут небеса раздались, и весь воздух стал светел. И пришли к сынам воздуха слова небесные. Загомонили они, загулькали, стали говорить невнятные им слова. И слова те к небу поднялись, взлетели превыше туч.
И тогда вдруг видят сыны воздуха, как спустилась с небес лестничка. Мы на нее ступили и пошли вверх вслед за старцами, тоже мы пошли шаг за шагом в небо. И так все выше и выше уходили. Идем мы все выше и выше. А впереди старцы идут. Пятки у них все в мозолях. А каждая ступенька лестницы, ох, как остра. Идут они – каждая ступенька впечатывает им в ступню кровавый шрам. Вот так они идут. С пяток их кровь капает, нам одежды марает, стекает по крыльям. А потом капает она на землю, и там из крови той вырастают цветы.
А мы за ними легко идем, ведь нет у нас тяжести. И кровь из нас не прольется – одна сукровица. Ведь те старцы живы, а мы – собой выдуманы. Они – жизнь сама, а мы тем старцам приснились.
Вот идем мы, вверх идем, шаг за шагом. Один сын воздуха идет – он светел. За ним – в небе почти не виден, он голубого цвета. Другой, за тем – зеленый, как земная зелень. А за тем идет ангел, который красен. А за ним уж я иду, и сам не знаю каков. Так гуськом мы идем, и шли мы долго. Скорбь была в сердце нашем, а лица – веселы. Ведь идем мы в небо.
И вот уж дошли мы до прежнего поднебесья. Хотел я крыльями махнуть, но не подняли меня крылья. Поскользнулся я на ступеньке и чуть вниз не упал. Те братцы, что за мной шли, меня своими руками поддержали. И тогда дальше мы пошли в пустыню небесную от земных пустынь.
