Или это говорил завистливый взгляд из подножья любой горы?!
А может, свела её в могилу всего за год тоска по умершему сыну?!
Не найдя истины, разделили то, что имели в умах, на две отдельные части: согласно первой назвали цветлинскую школу именем графини Юлианы и при входе вывешивали её портреты, сделанные учениками на уроках живописи.
Вторые же несли в сердцах незаживающую рану, нанесённую всему хорватскому роду, и считали графиню беспутнейшей из женщин, никак не желая простить ей той злополучной партии в преферанс.
Так или иначе, но в самом замке, где в галерее был длинный ряд портретов представителей рода от первого до последнего, Юлианы не было.
На самом видном месте висел портрет Софии Валет-Латур, жены полковника, сделавшего при жизни дар следующему Драшковичу, на котором всё и закончилось.
Противники графини приобщили к вопросу о своей попранной чести решительный ответ австрийского праправнука Драшковичей партийным функционерам времён распада федеративной Югославии, желавшим сделать замок знатной резиденцией властей.
Он сказал: замок был подарен отчизной первому из Драшковичей, и никаким временщикам, а только стране и её народу он останется навсегда.
Справедливости ради следует сказать, что много средств и сил вложила прежняя республика Югославия в то, чтобы обновлённый замок, которому более пятисот лет, возвышался во всем своём великолепии, оставаясь из века в век геральдическим символом обитающих в Тракошчане.
Так завершился один жизненный цикл, и вроде бы жизнь у подножья той горы продолжается по собственной спирали судьбы, однако у Бога вершины и низины всегда связаны воедино, и никогда не знаешь, как отзовётся эхом то или иное событие.
Как не счесть в хорватской Адриатике всех островов, предполагают, что не менее двух тысяч, так не счесть и крошечных сёл в Загорье.
Особняки и виллы владельцев, приезжающих для короткого отдыха в местность, которую считают анатомическими лёгкими Хорватии, здесь давно прозвали «викендами» – тенденция к западному воскресному отдыху.
Но Цветлин остался тем селом, где каждый дом – это единственный дом хорвата, живущего на земле прадеда, деда и отца.
У цветлинцев никогда не было собственных дворцов и вилл, правда, когда-то низкие бедные деревянные домишки превратились в крепкие особняки с архитектурой, характерной для современного мира, – мансарды, балконы, парадные входы.
Главное в Цветлине совсем не то, что в нём всего-то двадцать пять дворов, есть в горах сёла и поменьше. А то, что подраставшие здесь мужчины относились к женитьбе с явным предубеждением, и потому на ту пору, с которой всё началось, в Цветлине насчитывалось пятнадцать домов неженатых мужчин самых разных возрастов, и тенденция не ослабевала.
Похоже, что это и есть то самое эхо проигрыша графини, спустившей внутреннее достоинство тракошчанцев в каньон, которые встречаются в этих горах.
Если бы не столь известная причина, можно было бы предполагать чьё-то грозное проклятье, павшее на всех.
Те из цветлинцев, которые всё же женились, ясно осознавали, что принимают на себя эту миссию только для продолжения цветлинского человеческого рода.
Остальные давали непонятно кому обет безбрачия. Постепенно могло создаться впечатление, что эти цветлинцы – аскетическая порода людей и беспорочная.
Единственно, что могло противоречить такому утверждению, – цветлинцы пили крепкие напитки не хуже всех других, дома с друзьями или в баре, который называется здесь «гостильница».
