Когда был объявлен капитальный ремонт дома, Киру с мамой выселили – «временно, на срок капремонта» – в какие-то хрущёвские трущобы, куда нельзя было вывезти ни тяжёлую мебель, ни книги их большой библиотеки.
Мама Киры в это время уже тяжело болела, её пришлось положить в больницу, откуда она ни в какую квартиру больше не вышла. С похоронами помогали все друзья семьи.
И теперь испытания продолжались самым жестоким образом: когда ремонт дома закончился, Кире квартиру не вернули.
Генеральскую квартиру очень быстро продали. Счастливчиком оказался сверхшустрый телеведущий одного из каналов центрального телевидения, который в своём интервью гламурному глянцевому журналу не смог скрыть горделивой радости, что стал владельцем старинной московской квартиры в самом центре столицы. Ко всем удовольствиям, она досталась ему без проволочек и совсем недорого!
А самым замечательным было то, что его окна смотрят прямо на храм Спасителя, словно это давало перманентное очищение от всех грехов.
Его передачи затрагивали самые больные для зрителей страны темы, которые цинично можно было считать модными, если бы не их жесточайший реализм.
Но, как в истинном шоу, к концу передачи всем всегда должно было становиться легко и радостно, как было заметно, легко и радостно становилось ему, телевизионному живчику, умевшему вовремя всё свернуть на нужной волне и так, словно он и вправду решил и эту проблему, и решит назавтра следующую.
Набив на этом руку, он весьма преуспевал.
И никогда он не обратил внимания на одинокую фигурку, которая в любую погоду жалась к высокому каменному основанию величественного храма и смотрела на его окна.
Кира смотрела на окна своего дома, где родились и мама, и она, и где они были очень счастливы, пока с ними был сильный и добрый дед. И глядя на эти окна, как в глубину прошлой жизни, она научилась беззвучно рыдать.
Зато её заметил молодой священник, но и он как человек, сопричастный современным российским проблемам через страдающую паству, не мог ответить, где и как ей жить дальше в родном городе, если у неё всё отнято и попрано.
Кира опять бросилась к друзьям деда, ей попался внук одного из них, удачливый бизнесмен, он обещал защиту и помощь.
Кончилось это тем, что Кира осталась беременной, а он внезапно уехал на деловые переговоры в какую-то европейскую страну.
Старинные друзья семьи, уже никакие в этой новой жизни, перезваниваясь по цепочке, передали Киру старому опытному гинекологу, старушка сделала ей аборт у себя на дому.
За это время ушлые менты того района, куда их выкинули из квартиры, продали её временное жильё как недостаточно оформленное документально. Кира попыталась найти правду, но ей пригрозили, что посадят в тюрьму за наркотики, которых она никогда не видела.
Так внучка боевого советского генерала стала асоциальным элементом в родной Москве.
Одна из той старинной цепочки друзей, Мария Владимировна, предложила Кире жить у неё с тем, чтобы квартира осталась ей, но Кира уже знала, что за старыми одинокими москвичами охотились банды чёрных риелторов, преступная вертикаль которых восходила к чиновникам всех уровней и ведомств до самого верха.
Кира уже не верила в возможность снова обрести кров, кроме того, любая попытка прописать в квартире, то есть дать ей юридическое право на владение, могла поставить и её, и эту беззащитную старую женщину под смертельный удар.
