Сели за стол, Шинкаренко достал из рюкзака домашние припасы, плюшки и ватрушки, через пять минут от них и крошки не осталось. Здесь было все, как на фронте, хоть хлеба горбушку и ту пополам, а если вдруг кому-то что-то перепадало от родных, делили на всех. Правда, перепадало крайне редко, вся страна продукты приобретала по карточкам и все по минимуму, ибо главное было – накормить тех, кто воевал. И никто не роптал, даже самые отпетые пессимисты понимали, что нашу Красную Армию уже никто не остановит, победа близка, и каждый старался внести свой посильный вклад в главное дело Родины – разгром фашизма.
На следующий день началась учеба и для Шинкаренко все было во многом не так, как в период его обучения до призыва в армию: помещения для занятий тесные, студентов намного меньше и в основном девушки и женщины, преподаватели тоже были другие, однако профессор Касаткин был, как всегда, королем аудитории. Сергей Николаевич, известный в ученом мире анатом, был прекрасным лектором, сухая наука о строении человека в его устах сдабривалась многочисленными примерами о необычном расположении органов у некоторых людей. Студенты с открытым ртом слушали рассказы о том, как у одной старушки врачи долго искали сердце, а оно оказалось справа, как почки сливаются в один орган, образуя в забрюшинном пространстве подкову, всех поразил случай о мужчине с двумя половыми членами. Лекции профессора никто не пропускал, их запоминали сразу и на всю жизнь. Не менее интересными были и практические занятия. Виталий начал понимать, что кое-что забыл, а может, плохо усвоил до службы в армии, но ему все-таки было легче, чем его однокашникам, они зубрили днем и вечером, а иногда по ночам. Быстрее всех схватывал Олег Боголюбов.
– Ну и память у тебя! – восхитился как-то Виталий.
– К памяти, друг мой, нужно подключать и логическое мышление. Я заметил, что ты никак не можешь усвоить кровеносную систему. Давай с тобой порассуждаем. Где у нас находится сердце?
– Известно где, в грудной клетке, – ответил Шинкаренко.
– Значит, примерно на одну четверть от макушки и на три от пяток.
– Ну и что?
– Да то, что крупные сосуды от сердца должны уходить и вверх, и вниз. Аорта не зря дугу делает, отходя от левого желудочка. Скажи, откуда должны ответвляться сосуды к голове?
– Сейчас гляну в учебник.
– А ты не глядя подумай! Ну не от брюшной же аорты.
– От верхней части дуги аорты должны отходить! – воскликнул Шинкаренко.
– Ну, слава богу. А ты «в учебник посмотрю». Мозги включать надо, Виталик.
– Да пытаюсь я, но не всегда получается. Контузия, брат, не шутка. Я сейчас только убедился, как был прав наш декан Попов. На втором курсе мне, действительно, делать было нечего.
– Травма травмой, а логикой тебе заняться необходимо. Ты же офицер, друг мой, прежде чем в бой идти, необходимо все взвесить, многое предвидеть. В выбранной нами профессии тоже так, семь раз отмерь – один отрежь.
Дни мелькали незаметно, недели летели, месяцы шли быстрым шагом. В марте сорок пятого года стало ясно, что победа у ворот, наши взяли Кёнигсберг, до Берлина было рукой подать. В тылу люди тоже не дремали, заводы Сталинграда работали на полную мощность, выпуская не только оружие, но и стройматериалы для народного хозяйства, города и села поднимались из руин.
Студенты-медики работали на строительстве корпусов больницы № 9, каждый после занятий должен был отработать три-четыре часа подсобным рабочим, а мастерами были квалифицированные строители и так называемый спецконтингент, то есть наши солдаты, побывавшие у немцев в плену и проверявшиеся на причастность к измене Родине. В один из дней второй половины марта студенты Шинкаренко и Боголюбов получили задание перенести доски и дранку для сооружения стен с площадки разгрузки в один из строящихся корпусов. Ребята взяли по две доски, зашли в помещение, Олег увидел мужика в черной робе, спускающегося вниз со стремянки, и обомлел:
