Григорий Любомирович подхватил меня под руку и потянул подальше от костров.
— Что случилось? — оторопела я.
— Андрей и Ткачук идут сюда, — тихо произнес он, — пока нам еще не нужно встречаться. Мало ли, спугнем тех, кто нам нужен.
— А кто вам нужен? — невинно поинтересовались за моей спиной приятный мужским басом.
Все же вскрикнув, я дернулась и впечаталась в бок Григория Любомировича. Он осторожно придержал меня.
Перед нами стоял низенький мужчина, весьма упитанный, лысый и розовощекий. Он покусывал травинку, внимательно смотрел зелеными глазами. Широкий лоб, нос картошкой, густые брови, пухлые губы. Одет в какой-то невзрачненький бежевый костюм и рубашку в клеточку. Под мышкой зажал коричневый старенький портфельчик с огромной бронзовой пряжкой. Почему-то казалось, что сейчас его откроют, вынут жареный пирожок в промасленной бумаге и примутся жевать. В общем… странный тип.
— Ты, Виктор Сергеевич, — вдруг елейным тоном сообщил Григорий Любомирович, заставив меня обалдело захлопать глазами. Никогда не слышала, чтоб он так говорил!
— Ну, раз так, то любуйся, — хохотнул тот и, переваливаясь, приблизился к нам. Несмотря на всю откровенную неуклюжесть, скользило в его движениях что-то непонятное: быстрое, резкое, цепкое. Складывалось ощущение, что он нарочно прикидывается таким лаптем.
— Никак молодую жену привел? — поинтересовался Виктор Сергеевич и осмотрел меня с искренним любопытством. — Хорошенькая да молоденькая. Как зовут?
Григорий Любомирович обнял меня за талию, так… показательно, мол, нечего рот разевать на чужое.
— Дина, — произнес он и чуть улыбнулся: — Ты мне тут свои замашки волчьи не демонстрируй. Могу ж обидеться. Ты же знаешь — в отношении дам как я реагирую.
Я чуть не подпрыгнула. Волчьи! Ну, конечно! Перед нами стоит Вовк — один из основателей университета. А я, дурында, стала тут и уши развесила. Слушаю всякое, а тут же надо собраться и быть начеку.
Вовк хохотал, сунул руку в карман, вынув клетчатый платок. Хм, что-то он прям фанат этой расцветки. Или узора? Честно, никогда не задумывалась, как правильно.
— Успокойся, Гриша, — примирительным тоном произнес он, — ты же знаешь, я люблю барышень постарше. Как Солоха, например.
Мне показалось, или Чугайстрин скрипнул зубами? Я невольно сжала его руку. Еще не хватало тут эмоций и мордобоя за неудавшуюся любовь. Григорий Любомирович бросил на меня быстрый взгляд и ответил как ни в чем не бывало:
— Знаю. Только Солохе не до тебя сейчас.
Да уж, что есть, то есть. От нее ни на шаг на шабаше не отходил какой-то высокий мужчина с серебристыми глазами. Такой весь… вежливый, внимательный, обходительный. Прямо мечта. И Солоха выглядела на диво красивой. Впрочем, нет, не так. Красивая она всегда. А тут — дьявольски красивая.
Вовк только пожал плечами. Солоха явно не особо занимала его мысли. Посмотрел на свой портфельчик, принялся его деловито открывать.
— Решил представить молодую народу или еще какие дела привели?
Дышать вдруг стало трудно, показалось, что кто-то впился пальцами в мою шею и изо всех сдавливает. Что ответил Григорий Любомирович — я не услышала. Перед глазами вдруг все резко завертелось и заплясали черные точки. В ушах загудело, даже не расслышать криков и хохота с шабаша. Всхлипнув, я рухнула на землю и потеряла сознание.
22. Глава 4. Злыдневы тропки
Саша пробиралась между пляшущими в безумном угаре ведьмами и злыднями. Впрочем, чего греха таить: мольфары и характерники тоже отдыхали как умели. Едва вырвалась из рук захмелевшего Ярослава. Он, конечно, парень хороший, да еще и бывший кавалер, с которым можно вместо ссор и ругани, спокойно повспоминать прошлые деньки и похихикать над подробностями. Но сейчас было не этого.
