***
В царстве Хованца[2] всегда царил полумрак. Витал запах пыли, старой бумаги, потертых переплетов и дерева. Деревянные столы, стулья, панели… Металл он не любил, считал злом и нововведением. Собственно, по шкале полезности и то, и другое стояло у него на одном уровне. В библиотеке было тихо — шелест страниц и скрип пера — не считались. Вий-Совяцкий не запрещал, а Хованец твердо считал, что вести учет древних книг можно только заколдованными чернилами в огромном фолианте, который не каждый сумеет открыть.
Чугайстрин только слушал бурчание старенького библиотекаря, который непрестанно ворчал: то студенты-раззявы, то преподаватели-торопышки, то чаривные[3] книги шалить вздумали, то закладки поразбегались, то карточки кто-то рассыпал. В общем, кругом беда. Кстати, рассыпавший карточки преспокойно лежал на полке, находившейся в аккурат над головой Хованца, и, прищурив зеленые глаза, внимательно смотрел на происходящее. Черный хвост лениво помахивал, бритвенно-острые когти впились в мягкую байковую ткань, которую библиотекарь заботливо постелил несколько дней назад.
— Царь, я кому говорю? — бурчал Хованец, сосредоточенно впихивая квадратные карточки в коробку. — Не трогать, не твое. Уши, что ли, надрать?
Огромный котяра презрительно сморщился, шевельнул усами и прогнул спину.
— Мр-р-мяу!
— Сам такой, — тут же отозвался Хованец. — Еще раз такое увижу, веником погоню.
Оценив масштаб угрозы, Царь спрыгнул, величественно протопал к сидевшему Чугайстрину и впрыгнул к нему на руки. Усмехнувшись, тот принялся чесать и гладить черного шкодника, тут же донеслось раскатистое урчание.
— За-про-да-нец, — по слогам выговорил библиотекарь и плюхнулся на стул. — Ну, где он уже твой Вий-Совяцкий? Уж не сожрали ли его упыри-то на закуску?
Чугайстрин задумался:
— Знаешь, эти могут. Не зря же растут по карьерной лестнице-то. Не удивлюсь, если через пару-тройку лет увижу их в министерстве.
Хованец только пробурчал что-то неприличное. Потом с оханьем поднял тяжеленную книгу и потопал с ней к лестнице.
— Помочь? — поинтересовался Чугайстрин.
— Сиди уж, — буркнул тот, — учетная чужих рук не любит, еще открываться перестанет.
Несмотря на занятые руки, Хованец довольно ловко взобрался по видавшей виды лестнице, сунул книгу на одну из верхних полок. Потом провел по корешку рукой, и книга исчезла. А на ее месте тут же появился темный провал, завешенный паутиной.
— Однако, какая хозяйственность, — хмыкнул Чугайстрин, чувствуя, что Царь начал впускать и выпускать когти в его ногу. На кота шикнул, но тот и не подумал реагировать, продолжая свое увлекательное занятие.
— А ты думал! — Хованец деловито спрыгнул вниз. Прислушался и поднял палец: — О! Слышишь?
Гулкие шаги в коридоре явно приближались к библиотеке. При этом чувствовалось, что тот, кто издает, готов рвать и метать.
— Батько-то не в настрої[4], — пробормотал Хованец, потерев переносицу и поправив очки.
Дверь резко распахнулась, на пороге появился мрачный Вий. Царь зашипел, спрыгнул и спрятался под столом. Чугайстрин посмотрел на друга, мол, что?
— Внеплановая комиссия, — почти прорычал Вий, — видите ли, хотят посмотреть что да как.
— Та щоб їх перекосило, — в сердцах сплюнул Хованец. — У нас и так тут проблем не разгрестись, еще и эти!
Чугайстрин только хмыкнул:
— Не расстраивайтесь, если они не вернутся, можно списать на деяния врага.
