— Меньше пафоса, — буркнул протиснувшийся мимо него Виталька и плюхнулся на мою кровать. — Куда коменданта дели? Прикопали под фикусом?
— Зануда, — поморщилась Таня, быстро закрывая дверь на замок и накидывая охранное заклинание. Конечно, пропустить — пропустит гостей незваных, но хоть предупредит.
— Погода дурацкая, — Виталька повертел в руках бутылку вина, — даже никуда не выйдешь. Хорошо, Колька хоть достал топлива, как-то отпразднуем.
— Что именно? — поинтересовалась я. Чего это он совсем не в духе? Какая-нибудь мамзель отказала? Или чувствует себя нехорошо?
— А у меня день рождения! — весело заявил Малявкин, помогая Тане нарезать колбасу, хлеб и вынырнувший из глубин рюкзака кусок сыра. — Был… недавно.
— Надо же, — я озадаченно уставилась на одногруппника. Неужели пропустила? У меня же записаны все даты! Как я могла прогавить[1]?!
— А когда именно? — подозрительно уточнила Таня.
— Ну-у-у… — Коля сделал загадочное лицо, — пятого… июля.
— Дурак, — вспыхнула я и ткнула его кулаком в плечо.
— Ой-ой-ой, — притворно заголосил Малявкин, — убива-а-а-а-ают! Красу и ум всея 1-М группы! А что ж вы без меня делать будете? Да как же… Эй! Багрищенко, а ну-ка положь на место!
Но Танька даже и не подумала, удовольствием продолжая уплетать сдобную булку.
— Вкусно, молодцы. Садись уже давай.
Виталька покосился на меня. За время всего представления я не проронила ни слова. Почему-то повеселиться хоть и хотелось, но не получалось.
— Дин, ты чего? — тихо спросил он.
— Да…
Ответить не дал Малявкин, тут же встрявший со своим мнением:
— Да все и так понятно, думу тяжкую думает. Как ей… — он кинул быстрый взгляд на оставшуюся на кровати книгу. — Эльфа какого соблазнить. Ты, видишь, Красавич, не хорош да не пригож, а сердцу девичьему тоскливо и… Ой!
На этот раз ткнули его с двух сторон мы с Танькой одновременно. Виталька только скривился. Видимо, даже Колькины пляски с бубном никак не воздействовали. А еще у меня про настроение спрашивает!
— Да в целом, — буркнула я. — Вон, Дожденко такой реферат задал, что ума не приложу, как быть. Теорию еще нарою, а вот как практическое обрисовать…
Я развела руками. Так-то Ярослав Олегович мужик нормальный, но порой как чего даст, так все студенты в шоке бегают. А Хованец проклятый только посмеивается и советует «подключить фантазию».
— Озверел он совсем, — сообщил Коля, всунув мне стаканчик с вином. — Второй раз за год на него нас сваливают. А у него еще свои.
— Малявкин, иногда ты так здраво рассуждаешь, что я теряюсь, — заметила Танька и подняла тост: — Ну, давайте, чтоб у нас наконец-то все наладилось!
Стаканы звякнули, все сосредоточенно отхлебнули.
— Ничего так, — резюмировала Танька.
— Сильно сладко, — буркнул Виталька, — я больше у Шинкаря ничего брать не буду.
Мне поддержать беседу было нечем. На вкус вроде приятно, сомелье мне никогда не стать, так что молча стянула бутерброд и принялась жевать.
— Шинкарь — вот такой мужик, между прочим, — хмыкнул Колька, показав большой палец, — только ему надо говорить почетче, тогда и даст что надо.
— Он не мужик, он нечисть, — вставил я, делая еще глоток и чувствуя, как внутри разливается приятное тепло. — Я раз из универа вышла, смотрю: одни красные сапоги бодро шагают по дорожке, только каблучки и поцокивают. Сразу чуть за сердце не схватилась! А он облик принял и давай извиняться: шановна[2] панночка, да я ж не хотел, простите старого, тьфу…
