— Дин, ты как? — послышался тихий голос Таньки.
— Больше никогда, — буркнула я и снова глубоко вздохнула. Ну и гадость, пусть только попробует меня еще подбить на такое дело.
Судя по звуку отодвинувшегося стула, Таня встала. Спустя несколько секунд что-то стукнуло, и в комнату влился морозный ночной воздух. Стало намного лучше. Я откинулась на спинку.
— Багрищенко, ты предупреждай, если снова решишь впутать меня в приключение.
Лицо Тани побелело, в глазах появилось тревога.
— Ты что увидела-то?
— Карпаты, — неуверенно протянула я, — озерцо, цветочки…
— Я не про цветочки тебя спрашиваю, — раздраженно отмахнулась она. — Мужики хоть какие-то были?
— Были, — буркнула я, — точнее, был. Вроде Чугайстрин-старший.
— Ну, и?
— Целовались мы, — задумчиво протянула я, правда, теперь от ощущений не осталось и следа, поэтому ничего конкретнее рассказать не могла. — А потом налетел какой-то сверкающий вихрь и оторвал меня от земли.
Даже сейчас невольно вздрогнула, потому что страх и воспоминания о странном холодном прикосновении еще были свежи. Я передернула плечами. Танька только удивленно приподняла бровь, потом нахмурилась:
— Ты белая вся, может, чего успокоительного хлебнешь?
— Угу, — угрюмо кивнула я, — мне чаю с мятой. Только сейчас кипятить воду не потопаем — все закрыто. А магией уже набаловались — хватит.
Танька лишь фыркнула и полезла в свой шкафчик:
— Знаешь, дорогая, кипятильники еще никто не отменял.
Из шкафа доносилось треньканье каких-то склянок и подозрительное шуршание. Однако спорить я не стала, все еще погруженная в себя и пытающаяся осмыслить увиденное. Танька тем временем тихо выругалась и принялась засовывать выглянувшую метлу обратно в шкаф.
В комнату неожиданно постучали. Тихо, но настойчиво. Мы замерли и уставились друг на друга. Мальчишки в такой час явиться не могли. Комендант бы постучал и сразу б вломился, не дожидаясь ответа. Кто это?
Танька махнула рукой, снимая заклятье. Приложив усилия, я чудом стянула и свое, все же мало ли…
— Да-да?
— Дина, Таня, откройте, пожалуйста, — раздался приятный женский голос, и я осознала, что он мне хорошо знаком. — Это Александра Евгеньевна.
Метла с грохотом вывались из шкафа к ногам оторопевшей Таньки. Впрочем, у меня ощущения были не лучше.
— Открыто! — крикнула я, правда, крик больше походил на писк полевой мышки.
С какой это радости к нам среди ночи решила зайти кураторша злыдней? Она, конечно, тетка справедливая, но строгая. Еще влетит. Уж куда строже будет нашего Андрея Григорьевича. Воспоминание об исчезнувшем кураторе заставило тихонько вздохнуть. Нет, ну, что за невезуха?
Дверь тихонько открылась, и к нам вошла Александра Евгеньевна. Внимательно осмотрелась, приметила метлу на полу и чуть нахмурилась. Потом перевела взгляд на меня и чуть покачала головой.
— Девочки, играть с гаданием — опасно.
Не дав даже заикнуться, она быстро подошла, протянула руку над плошкой с водой и что-то шепнула. Карие глаза злыдни вспыхнули черным, вода вмиг испарилась. Она взяла в руки паляныцу, разломила ее пополам, потом на каждой части нарисовала какой-то знак. То, что было еще миг назад пышной сдобной булкой, превратилось в серую пыль. Александра Евгеньевна собрала ее и, подойдя к окну, сдула на улицу. Мы в гробовом молчании наблюдали эту сцену.
— Багрищенко, — не оборачиваясь, сказала Ткачук, и Танька вздрогнула — ничего хорошего голос злыдневской кураторши не предвещал. — Еще раз учую, что ты чем-то таким занимаешься — отрабатывать будешь две недели в нашем корпусе, ясно?
