Мама входит осторожно. Стакан молока она держит в левой руке на маленьком круглом подносе.
Я вижу, как цепко она оглядывает мою комнату. Контроль. А молоко – предлог. Но чего-то подобного я от неё и ожидала. Но наглости пройтись и заглянуть во все щели у неё не хватает. Она лишь напряжённо бросает взгляды на ванную комнату, где по-прежнему горит свет.
– Как прошёл вечер? – спрашивает она заранее заготовленный вопрос.
– Замечательно, – фальшиво улыбаюсь ей, – но давай поговорим завтра. Если бы я хотела, то зашла бы к тебе, когда вернулась из клуба.
– Саша тебя провожал? – она пододвигает ко мне стакан и кивает головой. Я должна сделать хоть глоток, иначе она не отстанет.
И я покорно беру стакан. Пью молоко с мёдом. Это вкусно, но приторно. Придётся ещё и воды выпить, чтобы избавиться от этого вкуса.
– Да, конечно, – отвечаю и думаю: а если бы я сказала «нет»? Она бы звонила Ландау и отчитывала, что их сын – невоспитанная свинья? – Это всё?
– Отдыхай, – вздыхает она. – Спокойной ночи.
А затем, кинув ещё один взгляд в сторону ванной, самым естественным тоном спрашивает:
– Можно я вымою руки? Липнут от мёда. Вымазалась, когда готовила тебе молоко.
Браво. Она всё же нашла способ, чтобы засунуть нос туда, куда я, по её мнению, кого-то прячу. Видимо, она всё же слышала наши с Королём голоса.
Я пожимаю плечами и делаю приглашающий жест. Из ванной мать возвращается быстро. Может, предложить ей посмотреть под кроватью?
Она уходит, а я выключаю верхний свет и зажигаю ночник. Из шкафа злой, как чёрт, вываливается Король.
– Я тебе что, пацан по шкафам ныкаться? – шепчет он яростно.
Хорошо хоть не кричит. Понимает, что мать может вернуться. Если мы будем разговаривать шёпотом, то нас никто не услышит: стены толстые и звукоизоляция отличная.
– Извини, – прошу я прощения, абсолютно не чувствуя никакой вины.
Мне забавно. И его ярость вызывает улыбку. Он вспыльчивый, но отходчивый. По крайней мере, со мной. Я любила в нём незлопамятность и умение не копить обиды годами.
– Никогда больше, слышишь? – его дыхание задевает моё лицо.
Мы стоим слишком близко друг от друга. Полшага – и я могу коснуться его грудью. Или протянуть руку и притронуться к его лицу. Конечно же, я ничего этого не делаю.
– Не входи в окна, не будешь застукан, – спокойно возражаю я.
Чем больше Король бесится, тем спокойнее я становлюсь. То, что происходит сейчас, нравится мне гораздо больше, чем до этого. Мне, наверное, нужно выдать маме приз. Она сломала барьер отчуждённой холодности, который Лео почему-то установил между нами. Хотя этого стоило ожидать. Он всегда старается выбирать линию и гнуть её до последнего.
– Куда бы я ни вошёл, я не собирался прятаться!
Он сейчас не очень соображает, что говорит.
– Если бы ты не собирался прятаться, то вошёл бы в дверь – раз. А во-вторых, не спрячь я тебя, сейчас бы разразился скандал, и ты бы всё равно ушёл. Так что давай ты остынешь и успокоишься.
Лео вдруг затыкается. Фыркает. И меня затапливает с головой его обаятельная улыбка. Это он тоже умеет. Переключаться.
– Ты права. Я не хотел с ней сталкиваться. Не хотел скандала. Ты же знаешь: она терпеть меня не может и не дала бы поговорить. Планка упала и башню сорвало. Я ещё никогда не сидел по пыльным шкафам у девиц, к которым залазил в окна.
Вот теперь у меня слетел «стоп-кран».
– Мой шкаф не пыльный, а я тебе не какая-то там девица. Я знаю: у тебя их было без счёту, и ты всех покорил, победил, победун хренов, но ещё одно слово – и я заеду тебе пяткой в челюсть.
