– Ты меня обидел, – сказала Люсинда.
– Ты красивая, – неожиданно Егор сказал то, что изначально произнести стеснялся.
– У-гу, – гукнула девчонка. – По тебе, так ко всем надо относиться по пословице: «По одёжке встречают, по уму провожают».
– Ну-у… – замялся Егор.
– Ты – зануда, – Люсинда, сделав несколько шагов, остановилась, потянулась, встав на цыпочки, вся такая тонкая, но не худая, нежная, но не кажущаяся изнеженной; и камуфляж не портил её фигуры, её самоё.
– Ты красивая, – повторил Егор.
– Ты зануда, – повторила Люсинда.
– Если я два раза произнёс два одинаковых слова, это ещё ничего не значит, – возразил Егор.
Люсинда опустилась на ступни – на подошвы кроссовок, таких же, как у Егора, только меньшего размера, подошла впритык, встала, глянув снизу вверх – ниже сантиметров всего на пять-семь:
– Ты можешь дослужиться до полковника. Из тебя выйдет классный зам по тылу. И лучше, если ты будешь заместителем командира дивизии, чем полка.
– Какого полка? Какой дивизии? – Егор был ошарашен.
– Ракетной дивизии, – Люсинда не улыбалась. – Или ракетного полка. Ты же в суворовское училище РВСН идёшь. РВСН – Ракетные войска стратегического назначения. После суворовского – прямая дорога в академию имени Петра Великого. Будешь ракетчиком. Будешь родину защищать. Есть такая профессия – Родину защищать. Смотрел фильм «Офицеры»?
– Смотрел, – согласился Егор.
– А ты хорошо видишь?
Вопрос показался совсем диким.
– Издеваешься?!
– Нет, – Люсинда по-прежнему стояла рядом, и от синих её волос исходил неуловимый запах чего-то притягательного-притягательного.
Хотелось дышать и дышать этим… Нет, не запахом – ароматом. А время шло – и каждая секунда казалась вечностью. И, наверное, это было уже чересчур неприличным – стоять вот так и молчать. И Егор выдавил из себя, с трудом выходя из этого состояния – дышать не надышаться:
– Ну, нормально вижу. Единица зрение. Недавно медкомиссию проходил.
– У-гу! – уже знакомо гукнула Люсинда. А потом сделала шаг назад и, крутанувшись на носочках, обвела всё окружавшее её и Егора руками: – Что видишь?
– Ну-у… – Егор пожал плечами и начал перечислять: – Поле, дорога, машины, небо, столбы, самолёт садится – там Большое Савино, аэропорт.
Люсинда цыкнула сквозь зубы, останавливая речь Егора:
– Ничего-то ты не видишь!
– А что я ещё должен видеть?
– Вот и они не видят, – не отвечая на вопрос, вздохнула Люсинда – махнула рукой на людей, что, подобно им, стояли на дороге рядом с автомобилями. – Счастливчики, блин!
– Не понимаю, – Егор помотал головой.
– У Вовки отца убили, когда ему, Вовке, всего два месяца было. Отец у него – собровец. В Чечне был, в командировке. Если бы не Вовкин отец, возможно, те бандиты, которых он остановил тогда, сейчас вот здесь, где мы стоим, заложили бы мины и рванули их. Представляешь, сколько людей погибло бы?
Егор глянул на дорогу, выдохнул:
– Много.
Люсинда словно не услышала того, что произнёс Егор:
– У Костика с Матвеем отец был пограничником. Мама их к бабушке увезла, сюда, подальше от армии, как она говорит, а они для себя решили, что после школы всё равно на границе служить будут… А Саша!
– Что – Саша?
И опять Егора не удостоили ответом.
– Он недавно из Сирии вернулся. Смотри, какой он молодой! – Люсинда глянула на прапорщика, прилёгшего на руль «газели». – А у него уже несколько боевых наград есть. Медали «За отвагу», «За разминирование».
