Правительность. Власть и правление в современных обществах - страница 26

Понятие «ментальность» может не иметь этой рационалистической нагрузки. В нем подразумевается, что мышление – коллективная деятельность, и дело не в представлениях индивидуального разума или сознания, а в совокупностях знаний, убеждений и мнений, в которые мы погружены. Понятия коллективных ментальностей и идея истории ментальностей издавна использовались социологами (такими как Эмиль Дюркгейм и Марсель Мосс) и историками школы «Анналов» во Франции (Burke 1990). Ментальность для них – это коллективное и относительно связное единство, и разделяющие ее не склонны подвергать ее объективации. Ментальность можно описать как условие форм мысли, поэтому она сама с трудом поддается постижению из собственной перспективы.

Идея ментальностей управления чуть скромнее, чем объяснения коллективного сознания или коллективного образа мысли, которые хорошо поддаются определению и описанию. В ней делается упор на эксплицитности мышления, вовлеченного в практики управления, и его встроенности в язык и иные технические инструменты, а также на том, что это мышление принимается как относительно самоочевидное, то есть обычно оно недоступно для проблематизации теми, кто его практикует. Коллективный характер этих ментальностей не означает, что они обязательно отождествляются с отдельными социальными группами или классами, хотя можно исследовать отношения между ментальностями отдельных правящих или подчиненных классов. Коллективный характер ментальностей свидетельствует о том, что то, как мы размышляем об отправлении власти, опирается на экспертизу, словарь, теории, идеи, философии и другие данные и доступные нам формы знания. К примеру, в современных либеральных политических системах эти ментальности часто выводятся из наук о человеке (психологии, экономики, менеджмента или медицины). Однако ментальности правления могут включать в себя и нерациональные (a-rational) элементы: политический дискурс и словарь часто опираются на образность и мифологию, которые вызывают – в особенности во времена кризиса, войны или притеснения – сильный эмоциональный отклик, чтобы определить «врага», задать стоящую впереди цель и т. д. Действительно, в подходе самого Фуко классические формы суверенного правления сопровождаются «символикой власти», опирающейся на образы крови, меча и короны[51].

Можно развить этот тезис о рациональных и нерациональных аспектах ментальностей управления на нескольких примерах. То, как мы размышляем об управлении нациями, обязательно включает в себя знание национальной экономики и ее тенденций. Это знание предоставляется конкретным классом специалистов – экономистами, опирающимися на теоретическое и техническое знание вроде экономических моделей, экономической статистики, прогнозов и т. д. Это знание и выводы из него предоставляются экономистами государственного казначейства или государственного банка, или даже международных институтов, таких как Всемирный банк или Международный валютный фонд. Политики выбирают между разными макроэкономическими стратегиями. Избиратели, в свою очередь, могут выбирать тех должностных лиц, которые предлагают «мягкие» или «жесткие» решения в зависимости от ситуации в экономике. Власти могут заявлять, что из-за экономической глобализации становится все сложнее или даже невозможно управлять национальной экономикой. Однако считается само собой разумеющимся, что необходимо стремиться правильно управлять экономикой – это неотъемлемая черта ментальности национальных правительств. С другой стороны, нация часто отождествляется с «политическим телом», которое можно рассматривать как неприкосновенное, но которое, переживая вторжение врага, инициирует ради своей защиты национальную мобилизацию. Сходным образом международная и внешняя политика часто основываются на геополитической пространственной развертке полушарий (Западное полушарие) и регионов (Средиземноморье, Азиатско-Тихоокеанский регион, Ближний Восток), которая направлена на то, чтобы представить землю управляемой отдельными акторами с определенными целями, и которая опирается на образы сдерживающих друг друга географически смежных сил и мифологию земли и моря (Connery 2001).