– Так. – Я цапнула его за рукав и негромко сказала: – Она расстроена, и это твой шанс. Сейчас ты ее догонишь, выслушаешь и утешишь. Понял? Если сделаешь все нормально, то заработаешь пару очков в ее глазах. Но смотри, даже не думай лезть с поцелуями, иначе все испортишь.
– Я… – Ридли растерянно похлопал ресницами. Здоровенный красивый брюнет был явно растерян перед лицом неведомой женской загадочности.
– Ты, – я не стала отрицать очевидное, – скажешь спасибо потом. Иди уже!
Он сорвался с места с энтузиазмом садовника-стажера, которому позволили впервые подстричь фигурную изгородь. Надеюсь, и правда, не испортит.
Я смотрела вслед удаляющемуся парню, стоя у самого входа в зал. Ну, мои успехи в качестве свахи сегодня намного лучше, чем достижения в области слияния элементов.
Позади раздалось шуршание – это вышла тихоня Пимни. Щеки девушки розовели, а глаза лишь изредка робко отрывались от созерцания паркета.
– Спасибо за занятие, – негромко сказала она, и я поняла, что слышу ее голос едва ли не впервые.
– Не за что. Боюсь, сегодня я не был слишком полезен.
– Я тоже когда-нибудь планирую выйти замуж, – сообщила мне девушка.
– Неожиданное заявление, – заметила я.
– Берни сказала, что ты не помолвлен и тебе самому надо искать себе жену. Так что… если что…
– Эммм… Спасибо, буду иметь в виду…
Докатилась. Сваха, потенциальный жених… Какие еще неожиданные открытия принесет это день?
У третьей неожиданности были рыжие волосы и прелестные голубые глаза. Взгляд которых полоснул по мне острой бритвой, едва не отхватив реальный кусок плоти.
Невеста Алекса Шеффилда стояла перед входом в аудиторию, где должен был состояться урок Данли и, вероятно, ждала своего суженого. Я хотела пройти мимо, даже не здороваясь, потому что представлена мне эта девушка не была. И мне вообще не полагалось знать ни ее имя, ни ее статус.
Но она почему-то решила иначе.
– Ты! – резко сказала она, и я затормозила, едва от удивления не потеряв лицо.
– Я, – повода не согласиться у меня не было.
– Фима Харпер, – звучало почти как обвинение.
– Лалия Норфолк, – это был, наверное, самый тупой диалог за мою жизнь, и я скривилась. Но больше оттого, что имя «Лалия» каталось на языке неприятным на вкус шариком. Таким кислым, что хотелось сплюнуть.
– Ты знаешь, кто я? – уточнила она.
– И долго мы будем перечислять очевидные вещи?
Девушка нахмурилась, похоже, разговор пошел не по ее плану. Она оглядела меня с ног до головы, и я легко узнала это взгляд. Моя мама называла это «мгновенной оценкой матримониального потенциала» и уверяла, что девушка за секунду может определить, в какую категорию можно отнести нового увиденного мужчину: годен ей в пару или нет. Причем оценка производится независимо от возраста девушки и глубины ее замужества. «Негоден» – это приговор, вынесенный сразу и обжалованию не подлежащий. «Годен» – уже не такое однозначное решение, поскольку требует дополнительных данных: холост ли, насколько богат, щедр, глуп и так далее.
По глазам девушки себе приговор я прочла сразу: абсолютно, бесповоротно, категорически и совершенно без шансов. «Нет» размером с Грозовой Хребет.
– Так я и думала, – скривилась Лалия. – Выскочка Харпер, предполагаемый ученик Грома. Алекс рассказывал о тебе.
С недавних пор мой женский идеал довольно сильно поменялся. Красивые, вежливые и добрые девушки меня больше не восхищали. Наверное, потому что я сама перестала быть такой. Мне импонировала смелость, дерзость и уверенность в себе. Но не хамство. Именно поэтому красота рыжеволосой нахалки разом померкла. На мгновение мне даже стало жалко Алекса: возможно, с этой гранью своей невесты он еще знаком не был. Но в будущем, когда я официально умру, а они поженятся, вряд ли она сможет долго скрывать эту свою натуру. Впрочем, в высших семьях любовь и восхищение друг другом вовсе не обязательны.
