Прекрасные маленькие глупышки - страница 3

– Элизабет? Все в порядке? – донесся из холла голос мамы. – Чарльз, почему бы вам не пройти в оранжерею? – любезно предложила она. – Я схожу за Элизабет.

В испуге я осмотрела себя. Я была вся перепачкана, персиковое платье загублено. Мама вскрикнула в холле, и я поняла, что Астрид успела и там наделать бед.

Вздохнув, я осторожно поднялась с пола. Стараясь не наступать на битое стекло и игнорируя тупую боль в спине, я медленно вышла на верхнюю площадку лестницы, готовясь к худшему. Однако зрелище, представшее передо мной, вызвало у меня невольный смех, и я зажала ладонью рот. Мама в ужасе озиралась, а возбужденная Астрид обнюхивала ноги гостя, виляя хвостом. Чарльз Бонэм стоял в изумлении. Его темно-синий пиджак покрывали канареечно-желтые отпечатки лап, и с каждым взмахом собачьего хвоста пятен на его брюках становилось все больше.

Не знаю, что больше расстроило маму: состояние прихожей и костюма бедного Чарльза или тот факт, что я показалась ему в неподобающем виде. Я уже смыла почти всю краску, вычесала ее из спутанных волос и надела другое платье, однако, по мнению мамы, всего этого было недостаточно.

– Мы, конечно, оплатим счет за химчистку, – настойчиво повторяла она Чарльзу, а я чувствовала вину при мысли о дополнительных расходах.

На улице начался дождь, и от этого воздух в оранжерее стал густым и спертым – как будто нам и без того не хватало неудобств. Чарльз вытер блестящий лоб носовым платком с монограммой.

– В самом деле, все в полном порядке, – с веселым смехом заверил он. – Такое иногда случается.

Должна признать, меня приятно удивило, насколько хорошо он все воспринял. Правду говоря, я мало что знала о Чарльзе Бонэме. Мне было известно лишь, что он знакомый моего отца и наследник какой-то компании, производящей пластмассу. Один из тех, кого называют «нуворишами» или «новыми деньгами». Однако отец утверждал, что ему совершенно безразлично, старые это деньги или новые. Чарльз, несмотря на статус нувориша, уже успел произвести хорошее впечатление на многих нужных людей. Я не раз видела его имя в газетах – репортеры называли его восходящей звездой индустрии. А в остальном он оставался для меня абсолютной загадкой. Более красивый, чем на фотографиях в газетах, Чарльз оказался взрослее, чем я ожидала, – по крайней мере, лет на десять старше меня. Его волосы медового цвета были зачесаны со лба назад и набриолинены; глубоко посаженные глаза отливали синевой, как васильки, цветущие в нашем саду.

– Как бизнес, Чарльз? – спросил отец. Они вместе с тетей Клэрис присоединились к нам в оранжерее. Проковыляв к креслу, опираясь на трость, тетушка с трудом подавила смешок. Ее забавлял мой непрезентабельный вид.

– Неплохо, неплохо, – ответил Чарльз. – Хотелось бы мне, чтобы мы могли раз и навсегда покончить с этими проклятыми социалистами… Только подумаешь, что избавился от последнего из них, как другой поднимает свою уродливую голову. Но на самом деле они не представляют никакой угрозы. Видите ли, они неквалифицированные работники.

Папа кивал с умным видом, но я не понимала, о чем они говорили.

– Чего хотят эти социалисты? – спросила я. Чарльз слегка растерялся. Родители настороженно уставились на меня, а тетя Клэрис снова захихикала, прикрывшись чайной чашкой. – Извините, – пробормотала я. – Мне просто любопытно.

Чарльз снисходительно рассмеялся.

– Вы странная малышка. Социалисты просто стараются создать проблемы. Они всегда всем недовольны. Постоянно требуют большего, но не готовы ради этого потрудиться.