1
Я помню адрес городского морга
в больничном городке, куда отца
доставили, но очень ненадолго —
для справки – только!.. – и стереть с лица
нечаянную радость – отпущенья
из дома, что на Пушкина стоит,
где он так и не высидел прощенья —
на кухне… Дед давно в земле лежит…
а дом стоит… и морг стоит – всё там же…
и тополь под некрашеным окном
не знает о естественной! – пропаже
всех, кто уже давно покинул дом
и переехал за забор напротив —
туда, где тот же адрес – только морг…
и имена уже – на обороте —
учётной карточки, где неуместен торг —
по поводу причины переезда…
ворона облюбовывает крест…
и только тополь старый у подъезда
хранит молчание… листва слетает с мест.
2
Когда кончаются чернила,
то остаётся карандаш —
химический, что так красиво! —
выводит буквы и пейзаж
на клетчатом листе бумаги,
спиралью схваченной в тетрадь…
плюс – на обложке – кони. флаги —
Бородино – ни дать-ни взять!..
гусиное перо и профиль…
чернила в склянке… бледный дух…
в мундире сваренный картофель…
в часах кукующий петух! —
когда кончаются чернила
и нечем больше подтвердить,
что это точно – было… Было!..
и Парки – рвущаяся нить —
комкуется – сбивает столку…
уводит в сторону – опять…
старик берёт свою двустволку
и… на сраженье!… твою мать.
3
Смотрю как долго по странице
крадётся солнце… только буквы
ему мешают раствориться
и стать соавтором – как будто…
и совладельцем этой пыли
между бумагой и… бумагой…
что сыпется, как пепел с крыльев…
и с обуви – с последним шагом…
и остаётся длинной строчкой
луча полуденного – в сумме —
с чернилами, где солнца точка,
как на балконе – гули-гули…
чирик-чирик и… многоточье,
оставленное в жёлтой пыли,
как будто бы – уже просроченные —
слова – Мы тоже – жили —были.
апрель 29-май 1. 2018 год
