В полумраке у выцветшего стекла,
выкурив прошлое, не зная, что будет завтра.
то есть – после шести тридцати утра,
когда все проснутся – все – как всегда – внезапно…
и чайник на кухне прошепелявит – Пора!..
или ворона в стекле прокартавит – Ну, здравствуй!.. —
человек в пижаме глядит в интерьер двора,
где – без него – закончится это царство…
или начнётся другое… Но – без него! —
один человек в пижаме – весь мир – в кармане,
где-то внутри кармана – там – глубоко,
то есть – почти – в застеколье – в оконной раме,
где-то – напротив, откуда неяркий свет…
изображение множится лунным бликом
по отражению, где отражения – нет —
только смотрящего… Птица пугает вскриком —
сумрак, который – не в комнате – с той стороны —
там, где в пейзаже трава и качели со скрипом,
что постоянно дробят пустоту тишины
на отголоски, как будто бы, кто-то… там – вскрикнул
и согласился остаться – уже – навсегда!
Небо, в которое смотришь качается в право —
от наблюдателя… то есть, как будто, вода
переливается из незакрытого крана —
не по закону, а мимо назначенных мест —
в ту часть пейзажа, откуда – ни шагу обратно…
где на отцовство, судьёю назначенный тест —
всё объясняет… Пижама – немного помята.
