Приключения Дюма и Миледи в России - страница 17

Почему, – писал Дюма, – ужасное имеет такую странную притягательную силу, что, начав смотреть на него, хочешь видеть все?»

Когда путешественники, продолжая поездку, приехали в Карабалакент, им сказали, что ими интересовался проезжающий в Буйнаки князь Иван Романович Багратион, командир Дагестанского конно-иррегулярного полка, состоявший из казачьих сотен и эскадронов дагестанской милиции. Когда путешественники приехали в Буйнаки, где стоял штаб полка, князь ожидал их и предложил вернуться на сорок верст назад, на гору Каракент, которую называют еще и ее старинным именем «Каранай», и насладиться необыкновенной панорамой, открывающейся с ее вершины. Гора была высотою в семь тысяч футов – более двух верст. И столь же глубокой была пропасть, разверзшаяся у ног путешественников, когда они поднялись на ее вершину. «Примерно час мы пробыли на вершине Караная. Постепенно я мало-помалу пригляделся к этому страшному величию природы и признаюсь, что ничего не видел подобного. Сознаюсь, однако, что я испытал невыразимое чувство удовольствия, когда отвернулся от этой великолепной пропасти», – писал Дюма.

На следующий день Дюма увидел Каспийское море – море Ирканик, как называли его древние греки, и почему-то написал: «Ничего не казалось мне более величественным и печальным».

А далее лежал Дербент. «Трудно найти город, который по происшествиям, в нем совершавшимся, полностью соответствовал идее его возникновения. Дербент был действительно таков; это город с железными воротами; это большая стена, призванная отделять Азию от Европы и остановить своим гранитом и своей мощью вторжение скифов, название которых заимствовано от свиста их стрел». Крепость Дербент издавна называли «Дербентским проходом», или «Железными Каспийскими воротами», ибо крепость стояла на пути с Северного Кавказа в Закавказье и на Ближний Восток. Дербент был построен в V веке по повелению персидского царя Нездигерда II. Арабы называли Дербент «ворота ворот». Со временем мощная стена, опоясывающая город, достигла сорока километров.

За двенадцать лет до приезда сюда Дюма Дербент стал губернским городом, а к югу от цитадели Нарын-Кала, стоящей на неприступной горе, строился современный регулярный город, спланированный на европейский манер, занимая приморскую часть – от цитадели до набережной Каспийского моря. Дюма совсем недолго пробыл здесь, и современный Дербент не произвел на писателя особого впечатления.

После Дербента Дюма проехал через центр бывшего кубинского ханства – Кубу, – прославленный центр ковроткачества и изготовления кинжалов, потом, проехав через Сумганит, преодолел последние отроги Кавказа и увидел долину, на которой зеленели хлеба, мирно паслись стада и безбоязненно шли и ехали жители видневшихся вокруг деревень.

– Завершили ли мы самую живописную и самую опасную часть путешествия? – спросил Дюма у ямщика, и тот согласно кивнул.

А вскоре после этого наши путешественники увидели раскинувшийся на берегу моря город: это был Баку. Он состоял из Черного города – старинной части, где находился ханский дворец, минареты мечетей и крепостные стены, окружающие этот персидский город, и новое предместье, построенное после захвата Баку русскими в конце 1806 года и названное «Белый город».

Конечно же, в честь приезда Дюма был дан обед. Хозяином оказался полицмейстер Баку Пигулевский, принявший путешественников в своем доме, в кругу семьи и гостей. Среди гостей оказался полковник, князь Хасай Уцягнев, хороший знакомый приятеля Дюма, путешественника и писателя Мармте, поразивший Дюма прекрасным французским языком. Шестнадцатилетняя красавица – дочь полицмейстера – оказалась великолепной переводчицей, что также отметил в позднее вышедшей в Париже книге Дюма. По окончании обеда все поехали смотреть на бакинские огни – точнее, святилище огня Атешгах, находящееся в двадцати шести верстах от Баку, где обитали огнепоклонники – парсы, гебры и мадхиз – добрые, кроткие, покорные и человеколюбивые люди.