– Простите, я уже ухожу. А вы из полиции?
– Нет! – Он скривился, будто она его оскорбила. – Я пытаюсь разогнать тех, кто здесь не учится и не работает.
– А сами вы здесь работаете?
– Разумеется. – Голос звенел от ярости. – Меня зовут Теренс Грейди. Исторический факультет.
Мистер Грейди был среди любимых преподавателей Френи, он же являлся куратором Союза студентов.
Чувствуя все большее любопытство, Первин смерила его взглядом. Лицо совершенно заурядное: широко посаженные любознательные голубые глаза, прямой короткий нос. Волосы светлые, у таких людей кожа легко обгорает, у него же она была бронзоватой – похоже, в Индии он давно и успел привыкнуть. Одет мистер Грейди был в серый хлопчатобумажный костюм, белую рубашку, красный шелковый галстук – судя по виду, местной выделки. Единственное, что поразило Первин, – потертый коричневый саквояж. Он напоминал багаж путешественника.
– А вы кто такая? – В голосе мистера Грейди слышалось возмущение. – Зачем явились к нам в кампус?
Ситуация вдруг перевернулась. В глазах этого преподавателя она непонятная чужачка, которая сперва пробралась на трибуны, а теперь пытается командовать на месте преступления.
– Меня зовут Первин Мистри. Я поверенный, знакомая мисс Хобсон-Джонс. – Остается надеяться, что это не повредит Элис. – В кампус я попала, потому что мисс Дабу послала за мной Лалиту – по религиозным причинам.
– Религия. Без нее не было бы ни войн, ни колониализма. – Голос его снова дрогнул, а Первин продолжала недоумевать, почему мистер Грейди так сильно переживает.
Если он намерен рассуждать об идеологии, она с готовностью ему подыграет.
– Я слышала, вы куратор Союза студентов?
Он будто бы прочитал ее мысли, сощурился, ответил с вызовом:
– Да. А кто вам об этом сказал?
– Я видела, как вы заступились перед священником за одного из членов Союза. Френи тоже в нем состояла. Вы наверняка ее хорошо знали.
Он открыл было рот, потом резко закрыл. Вся уязвимость и открытость пропали с лица. Глаза превратились в щелки, как и сжатый рот.
Неловкое молчание прервал стремительный перестук шагов. К ним подходил мистер Гупта, худощавый преподаватель-индиец, которого Элис назвала деканом.
– Мистер Грейди, я вас ищу. – Гупта запыхался и говорил прерывисто. – Священник просит вас почитать Библию на завершающей части службы.
– Просит меня почитать? – рявкнул Грейди. – И что это может изменить? Умерла девушка, подававшая большие надежды. И никакое божество этому уже не воспрепятствует.
Декан Гупта посмотрел на низкорослого коллегу с плохо скрытой жалостью:
– Священник считает, что это поможет успокоить студентов. Ректор хочет, чтобы все студенты и преподаватели собрались вместе и чтобы преподаватели-христиане почитали студентам библейские стихи.
– Передайте, что мне некогда. Прошу прощения. – Мистер Грейди, в голосе которого не было и тени покаяния, подхватил свой саквояж и удалился. Обогнув столпившихся полицейских, он двинулся к воротам колледжа, а потом пропал у Первин из виду.
– Мне казалось, что он на дежурстве и должен следить за территорией, – обратилась Первин к мистеру Гупте на маратхи[17].
Он явно удивился, будто не ждал, что кто-то заговорит с ним на основном языке города. Пробормотал:
– Дождешься. Как вы только что видели, сотрудники-европейцы поступают так, как им заблагорассудится.
– А вы давно здесь работаете, декан Гупта?
– Семнадцать лет. Меня наняли сразу после того, как я получил диплом Бомбейского университета. Теренс Грейди пришел к нам два года назад. У него нет высшего образования, но он когда-то писал для какой-то газеты. – Кривой усмешкой декан подчеркнул свое пренебрежение.
