— И в надежде на бесплатное угощение и выпивку, а также продолжительные маскарады, ты сорвался с места и приехал? — Роя не обманули высокопарные речи.
— Мэссэр, пытаясь приписать мне столь низменные мысли, вы оскорбляете искусство! —запротестовал Боненвенунто, на этот раз абсолютно искренне.
Его покровитель проигнорировал это.
— Или ты принялся за старое, и в твоем бегстве повинна женщина, точнее, ее оскорбленные родственники, — хмыкнул он, скрещивая руки на груди. — Ну и во сколько на этот раз оценивается поруганная честь?
— В том-то и дело, мэссэр, что они направились прямиком к Его святости с требованием, чтобы я женился на этой торговке смоковницей, а ведь она даже не была девицей!
При этих словах рядом со мной раздалось возмущенное фырканье Далии.
— Поэтому ты предпочел сбежать и переложить на меня все свои проблемы, — подытожил граф.
— Мэссэр, вы снова меня оскорбляете!
— Ты всегда можешь уйти, нанявшись к кому-нибудь другому, если тебе так неприятна правда…
С улыбкой на губах граф Алайстер пристально смотрел на художника, тот вновь склонил голову:
— Мэссэр, я не могу нанести такой удар тому, кто столько лет покровительствовал мне, делился со мной кровом и пищей.
— Скажи проще: никто не будет платить тебе столько же, сколько я! — расхохотался Рой, затем перевел взгляд на нас с Далией. Признаться, мы обе бесстыже подслушивали этот разговор. — Так вот, дорогой мой, во всех смыслах этого слова, Боненвенунто, позволь напомнить тебе, что молчание — всегда золото…
— Неужели я должен забыть эту прекрасную незнакомку, которую я имел счастье лицезреть в окне вашей опочивальни?
— Ты просто читаешь мои мысли.
— О, мэссэр, вы разбиваете мне сердце! Видеть красоту и не иметь возможности рассказать о ней…
— Выгоню, — оборвал его Алайстер.
— Хотя в балладе я всегда могу петь о красоте незнакомки, — спохватился Боненвенунто, поняв, что слегка перегнул палку.
— Лучше спой мне о Лаччио! Ибо слово — это все-таки серебро... — Рой вышел из дворика, сделав художнику знак следовать за ним. Я хмыкнула. А художник не так прост, как казалось!
Далия, стоявшая за моей спиной, выдохнула и, обойдя меня, достаточно громко хлопнула оконными рамами.
— Я же говорила, что не стоит подходить к окнам! — воскликнула она. — Хорошо, вас увидел лишь этот бездельник и при этом не вспомнил про принцессу Кариссу!
— Мы действительно так похожи?
— Да. Удивительно, почему Боно не заметил этого.
— Он видел принцессу?
— В прошлом году он писал ее портрет для мэссэра Гаудани.
— Тогда, скорее всего, он заметил слишком много отличий, — предположила я, — он же художник.
— Счастье, если это так! Впрочем, мэссэр граф наверняка посвятит его в свои планы.
— С чего вдруг? — насторожилась я.
Но Далия, поняв, что сболтнула лишнего, стала сосредоточенно составлять посуду с подноса на небольшой столик. Присмотревшись, я заметила, что руки женщины дрожат, а глаза подозрительно поблескивают, и испытала угрызения совести: не стоило все-таки так по-детски доказывать себе, что я могу не подчиняться приказам.
— Далия, я сожалею, что открыла окно… — начала я, но служанка лишь покачала головой, останавливая меня:
— Все равно этот бездельник вас заприметил… у него просто нюх на хорошеньких женщин, столько лет одно и то же…
Я посмотрела на ее расстроенное лицо, и меня вдруг осенила догадка:
— Ты расстроилась из-за слов этого Бен… Бон… менестреля?
