— Эльфомантской! — хмыкнул Петров, помня, кто предложил им аналог интернета. — Эльфомантия — передача и считывание мыслей на расстоянии, врожденная способность лесных народов, а для других — научно-магическая разработка ЭльЭм. С мелкими мобильными артефактами, типа аккумуляторов статического электричества и личного магнетизма в любом обычном человеке.
— Беспроводная и безэкранная? Годится! Связь по ЭльЭму — хорошо звучит. Записывай!
— Пишу-пишу. Когда уже поджарится? Слюнки текут!
— Когда родим героя и не раньше! Минут за пять родим, если напрячься? Давай, Толян, кто наш герой?
— Это совсем легко. Пользуясь дедуктивным методом (от которого нам сплошная польза, хотя и заграждения из колючей проволоки по вселенной натянуты), мы уже знаем, что главный в детективе может либо вести расследование сам, либо отчаянно помогать следствию, в котором он кровно заинтересован, и переплюнуть в этом всех профессионалов, либо… быть хорошо замаскированным преступником. Так кто же он? Жертва убийства, призрак или как-то возвращенный к жизни мститель тоже формально подходит, но…
— Сужает возможности, — кивнул Джонсон. — Я за добровольно-невольного помощника. Ведь это нисколько не мешает ему в конце оказаться преступником. Или напротив, стать новым великим сыщиком. Этот вариант самый широкий. Так-с, теперь Имя! «Имя, братан, имя!..»
— Глоригвэй! — выдал Петров.
— Мда… И как он с ним жить будет?
— Да пофиг. Мы кратко будем звать его просто Гэй.
— Вот именно с таким акцентом? Через украинское «гхэ»? Оставлю без ужина!
— Джонси… — притворно захныкал Петров, — Я не могу думать голодным!.. О! Галондар! Годится?
— С одним «л»?
— А что?
— Если с двумя, то значит, его папа на радостях выпил за новорожденного сыночка целый галлон чего-то крепкого. Гномьего чёрного эля или…
— Понятно. Так может, Галлондрин-к?
— И сокращенно «дринк»? Не, неизящно. Я не люблю чётких языковых привязок, ты знаешь. Тем более, нам напрямую доктор прописал эклектику. Пусть будет с одним «л». Наливай. Выпьем за новорожденного. У меня всё готово!
— Погоди, — Петров привычно доставал чайные чашки, но внезапно остановился. — А кто он по сути этот сыщик поневоле? И каким боком там вообще?..
— Потом узнаем, остывает!
4. 4. Призраки оперы
.
Над роскошным куполом театра «Капус» — гордостью Глоримунда, зависла ступа с мигалками. Истошно сигналила, требуя открыть и подсветить площадку для посадки. Её сирена напоминала хриплый кошачий мяв. «Капус» неохотно приоткрыл среди подвижных кровельных листов плоскую «лысинку» и включил венчик белых прожекторов. Построенный в виде розы лепестковый купол позволял устраивать над театром невиданные световые шоу — все лепестки подсвечивались, шевелились, расцветали разноцветными лучами, и когда включалась наружная трансляция спектаклей в день премьеры, все, кто не достали билетов, толпились на площади, утешаясь мыслью: «Ещё неизвестно, кому повезло!» Правда, за этот же венец архитектурного творения театр в народе запросто именовали «Капустой».
Сейчас «Капусу» было не до шоу. И уже час, как стало ясно — премьеры завтра городу тоже не видать. И даже не слыхать. Придется вернуть деньги за билеты.
Сегодня, во время генеральной репетиции, шедшей без зрителей, но тоже транслировавшейся через динамики «ухо гоблина» для всех желающих, произошло такое… Директор театра Ундерфельд готов был застрелиться. Но ещё один труп накануне премьеры это перебор!
