– Автор портрета – ты?
– Да, но это по фото портрет, получилось не так как хотел. Поэтому не подписал. Хотел как-нибудь поймать Ивана, его сына, моего друга и с него написать с натуры. Но тому некогда, он следак. Как раз делом вашей Маши занимается.
– Хороший парень, запомнился.
– И вот начало выставки, смотрите. Это вот работы старейшего нашего художника Степана Григорьевича Кулика. Ему уже скоро восемьдесят. Художники обычно довольно долго живут. Пишет пейзажи Заболоцка и Академической дачи, что в Тверской области. Он преподает в нашем художественном училище, требует, чтобы я его работы при входе показывал, а то отказывается участвовать. Кое-что о живописи от него я тоже узнал, но сейчас, честно говоря, избегаю советоваться. Повторяется, ничего нового, цитирует сам себя, заранее знаешь, что скажет, только время терять. А то еще и обложит твою картину так, что начинаешь сомневаться в своей дееспособности. Цены на свои картинки он ставит высокие, но они не продаются, только маленькие этюды. Продажи его, пенсионера, будто и не волнуют. Говорит, оставит городу художественное наследие, и в этом читается: «Вы за это должны быть мне благодарны». Ага. Народ шутит, что каждый кулик свое болото хвалит и что после его смерти надо готовиться к туристическому буму, ведь в город приедут куликоведы и будут изучать, где кулик жил, что ел и как размножался.
– Злой ты, оказывается, Потешаться над фамилией – дело не хитрое, – Аненков неодобрительно глянул на бывшего дипломника.
– Да поругался с ним вчера. Расстроился. Вы, Сергей Львович, не подумайте, что я глумлюсь над несчастным. Просто обманываются ученики его, а потом уходят из профессии, иногда очень талантливые. А это все он! Заманит, увлеченный такой, а потом сначала немного, том больше, а скоро так хаять будет, не захочешь возвращаться. Как будто он тебя ненавидит так, что отравит. Студиозусы ведь чувствуют эту враждебность. Как у него учатся, не понимаю. Самое неприятное в нем – его вытребеньки. Прицепится, начнет тебе доказывать банальную истину, а когда согласишься, говорит, что, мол, слава Богу, я вас научил, и теперь, когда вы мне так благодарны, будьте ласковы, подпишитесь на мой канал, купите хоть открытку и тэдэ и тэпэ.
– Да, бывают такие, – вздохнул Сергей Львович, будто вспомнил такого, – Но это не единственное. Бывает так, что художник хороший, а преподавать не умеет. Беда в том, что этот—слепой. Не в смысле зрения. Просто слепой подражатель природе. Впрочем, талантливым подражателем быть – дело богоугодное. Для этого понять надо природу как творец. У него же нет собственной идеи, мысли или чувства. Пусто. Лучше б ковры ткал, честное слово. Не дано, так не дано. Хорошо еще, если не требует от своих студентов в училище тупого копирования его манеры. Смотри, Кулик людей ни в один пейзаж не вводит. Мизантроп?
– Не знаю. Студенты им сначала очаровываются, а потом сбегают. Но на мизантропа больше наш Реставратор похож. Его работ тут нет, но на открытие придет с женой Миленой, она всегда участвует. Тот еще манипулятор – скажет что-нибудь двусмысленное и стоишь, думаешь: «Это похвала? Или меня оскорбили и надо дать в морду?».
– Реставратор – это профессия? А имя?
– «Реставратор» – это кличка, а еще он —«Черный ящик» и «Ришелье». Коллеги на скупятся на его идентификацию. Имя – Савелий Брониславович Еремин. Знаете художника Александра Яковлева? Так вот рисунки Еремина – почти копия. Его все считают гениальным рисовальщиком, а по мне так мертвецки гениальный. Наш Савелий делает дорогостоящие музейного уровня копии и реставрирует, консультирует как специалист по нидерландской живописи.
