— Нашли все-таки, — прохрипел он и улыбнулся страшной клыкастой улыбкой. — Но это даже хорошо. Хоть узнаю: она в порядке?
— Кто? — спросил Клим, скашивая глаза на небольшой пульт, зажатый в руке чудовища.
Она была вполне человеческой, да и остальное тело теперь мало напоминало ту покрытую плотной костяной броней машину для убийства, «работу» которой Клим видел на взятом со станции видео. Изменения почему-то начались из центра тела — так, будто бы шли от неумело перебинтованной раны в животе. Морф пытался помочь себе, но было совершенно очевидно, что ранение это смертельно даже для такого сильного и живучего существа. Клим допускал, что и произошедшие явно самовольные метаморфозы — следствие того, что Чудо уже плохо контролировал свое тело. В итоге голова, шея, часть туловища — одно плечо и половина груди, а кроме того ноги ниже коленей у него все еще были «чудовищными», а вот «середка»… «Середка» стала вполне человеческой.
— Не отдавайте ее. Оставьте где-нибудь на пригодной для жизни планете. Скажите, что она умерла. Не знаю… Убила себя. Или сошла с ума, и вам пришлось ее пристрелить. Они поверят. После того, что сделал я, точно поверят. Только не отдавайте.
— Отложи пульт. Мы тебя подлечим и…
Морф рассмеялся горько, а потом поднял вверх слабеющую руку.
— Валим, — коротко приказал Аумму Клим, которого окатило дурным предчувствием, словно кипятком.
Тот топтался, почему-то не отреагировав на прямой приказ, а продолжая во все глаза рассматривать умирающего морфа, и Клим буквально вытолкал друга в шлюз, после чего торопливо крутанул запор, чтобы дать возможность Аумму открыть внешний люк. И все-таки они немного не успели. Взрыв, разнесший капсулу, вышвырнул их в космос, закрутил, разметал, оставив оглушенными и беспомощными. Так что тем, кто остался на «Альтаире», пришлось вылавливать десантников и затаскивать в транспортный люк при помощи магнитных захватов.
После Дельф загнал обоих в медкапсулы, благо теперь на корабле их было две: одна стационарная, вторая (следовало признать — куда более современная) та, в которой на борт с погибшей станции была переправлена Инь. Что уж Дельф в компьютерных мозгах капсул напрограммировал, можно было только предполагать, но факт тот, что из них оба: и Клим, и Аумм, — выбрались уже без последствий контузии, но зато с торчащими к носу членами.
Дельф глянул и хмыкнул:
— Быстро антидот подействовал. Ну что? К Инь в «кабинет психологической помощи»? Я говорил с ней. Она… ждет.
— А она знает, что только что погиб ее друг?
Дельф помолчал. А потом, вздохнув, сознался:
— Я разрешил ей смотреть. Так что она знает, что капсула взорвалась. А вот о том, что было в ней… Кстати, что произошло?
— Он убил себя. А нам позволил уйти, отвесив под конец… пендель взрывной волной.
— Говорил что-нибудь?
— Сними данные с фиксирующего устройства на броне, Дельф. Сама камера могла пострадать от взрыва, но носитель точно должен быть цел. А мне сейчас, ей-богу, не до задушевных бесед, — сказал Клим и, отодвинув крылана с дороги, потопал к себе в каюту.
Жестоко хотелось к Инь: сжать ее в объятиях, трогать, сминая в ладонях упругое молодое тело, трахнуть так, чтобы до звездочек в глазах… Но слишком ярко перед внутренним взором стоял умирающий морф, последние мысли которого были именно о подруге-суккубе, которую он почему-то называл Инь… Женское начало и чернота, зло…
