– Готово, доктор, – прошептал Волков. Его палец завис над кнопкой включения лазера.
Деклин кивнул. Его горло пересохло.
– Минимальная мощность. Точка на краю. Начинаем.
Тончайший луч рубинового лазера, не толще волоса, коснулся поверхности Камня в указанной точке. Никакого гула. Никакого свечения. Камень лежал безжизненно.
– Показания в норме… – тихо сказала Лидия. – Никаких выбросов…
И в этот момент Иван вскочил с табурета. Его глаза, мутные и безумные, были широко раскрыты. Он ткнул пальцем не на Камень, а на стену палатки, за которой был котлован строящегося бункера.
– Там! – завопил он, голос сорвался в визг. – Смотрите! Рана!
Все обернулись. Сквозь полупрозрачный брезент палатки было видно… мерцание. Над котлованом, прямо над тем местом, где была пещера с пьедесталом, воздух колыхался, как над раскалённым асфальтом. Но не было жара. Было ощущение… разрыва. Как будто ткань реальности там истончилась до предела.
– Прекратить! Выключить лазер! – скомандовал Петренко, инстинктивно хватаясь за кобуру.
Волков рванул руку от кнопки. Но было поздно. Или… достаточно было самого факта попытки вторжения.
На поверхности Камня, в точке, куда был направлен лазер, возникла крошечная, ослепительно яркая искра. Она длилась мгновение. И этого мгновения хватило.
Раздался не грохот, а сухой, резкий звук – Кр-а-ак!– как будто лопнуло гигантское зеркало или треснул лёд на озере глубиной в километр.
Камень раскололся.
Не на две части. На четыре неровных, угольно-чёрных фрагмента, разлетевшихся по камере и ударивших в бронестекло с тихим стуком. Багровое мерцание внутри них, едва тлевшее, погасло окончательно. Они стали просто кусками мёртвой, холодной материи.
Иван завыл, как раненый зверь.
Но это было не самое страшное.
Над котлованом, там, где секунду назад было лишь мерцание, теперь зияло нечто. Не дыра в земле. Не трещина. Это был вертикальный разрыв в самом воздухе, длиной около метра. Он был абсолютно чёрным, как Камень в момент своего могущества. Но эта чернота была не материальной. Она была… отсутствием. Отсутствием света, пространства, возможно, времени. Края «разрыва» пульсировали слабым, зловещим багровым сиянием, отбрасывая неверные тени. Он не издавал звуков. Он просто был. Зияющая, пульсирующая рана на теле реальности. Первичная Рана.
Воздух вокруг неё начал искривляться, как над огнём, создавая жутковатую рябь. И оттуда, из этой чёрной щели, потянуло тем самым леденящим запахом гниющей пустоты, что был в пещере, но в тысячу раз сильнее.
Деклин упал на колени перед камерой с осколками Камня. Не от страха. От ужасающего прозрения.
– Оно… чует… – прошептал он, повторяя слова Ивана, которые теперь обрели страшный смысл. – Оно чует кровь Камня…
Петренко стоял как истукан, глядя на пульсирующую Рану над котлованом. Все его планы о контроле, об оружии, о докладах в Москву – рассыпались в прах. Он видел только Щель. Бездну. И понимал: они не строят бункер. Они роют себе могилу. Огромную, бетонную могилу прямо над вратами ада.
Над лагерем, над лесом, над мёртвым селом Довге повисло немое, леденящее душу ожидание. Первый акт закончился. Пролог кошмара был написан.
Теперь начиналась главная пьеса. И занавес уже поднялся.
