Неволин и Дунька остаются вдвоем.
>Неволин. Слушай, что тут у вас происходит?
>Дунька (небрежно). А… Распад империи. Вернее, падение дома Иконниковых, акт последний… После смерти деда этот дом остался единственным, что нас соединяло… А теперь – кранты… Скоро и видеться перестанем… Деда, который был главой рода, нет. Бабуля – потерявшийся во времени человек, который всем теперь только в тягость. Вот увидишь, кончится тем, что они, ее любимые сыновья, сдадут ее в дом престарелых. А она это предчувствует и страшно боится…
>Неволин. Ладно, не клевещи. Они ее сыновья и никогда на такое не пойдут.
>Дунька. Ха! Сыновья-то сыновья, да полные неудачники. Папаша мой – свихнулся на ненависти к советской власти. Коммуняки, как выясняется, всю жизнь его погубили, вот он до сих пор только об этом и думает… А Максим, дяденька мой родимый, как был законченным раздолбаем в шестнадцать мальчишеских лет, так им и навсегда остался…
>Неволин. А ты?
>Дунька. А я… Я… Отрезанный ломоть. Но ломоть очень даже ничего себе… Вот сижу и жду своего тевтонского рыцаря, который вернется из дальних стран и заберет меня с собой…
>Неволин (делая вид, что намек не понял). Так отец твой живет теперь с новой женой…
>Дунька. Живет. А мать моя родная оказалась на Украине и ни с ним, ни со мной видеться особо не желает, у нее там своя семья имеется… Говорю тебе – распад. Куда ни ткни – тлен… Ладно, ну их, надоели! Ты лучше про себя расскажи? Что ты теперь делать будешь? Ты же теперь у нас свободный человек – богатый вдовец.
>Неволин. Вдовец… Дурацкое слово
>Дунька. Так она, твоя жена, все-таки пьяная была, когда разбилась на машине?
>Неволин. Да какая теперь разница? Не все ли равно…
>Дунька. И все-таки?
>Неволин. Ну, пьяная…
>Дунька. И не одна…
>Неволин. И не одна. Все – допрос закончен?.. Кстати, почему ты решила, что я теперь богатый? Откуда такие сведения?
>Дунька. Так ты теперь после смерти жены единственный владелец квартиры на Фрунзенской набережной… А это сумма!
>Неволин. Но почему ты решила, что я буду ее продавать?
>Дунька. Ну сдавать можно, тоже вариант… Жить-то ты будешь в Германии. И возьмешь меня туда с собой… (Дунька вдруг жалостливо и дурашливо затягивает песню). «Миленький ты мой, возьми меня с собой… Там, в краю далеком, буду тебе женой…»
Они смотрят друг на друга. Неволин несколько растерян Дунькиной откровенностью. Она смотрит на него спокойно, без всякого стеснения.
Тут появляется Клава – местная сторожиха. Платок надвинут на глаза, понять, какого она возраста, трудно.
>Клава. Здравствуйте, кого не видела… Погоди, это ты что ли, Неволин?
>Неволин. Я, Клава, я.
>Клава. Сколько же лет я тебя не видела?
>Неволин. Много.
>Клава. А ты ничего, почти не изменился… Макса-то, твоего дружка, вон как разнесло – чистый боров. А чего ему – жрет да пьет, да горя никакого не знает. Ему хоть кол на голове теши – все одно. А ты, видать, переживаешь, душаутебя есть…
>Дунька. Зато хорошенький какой, да, Клава? Прямо хоть в мужья бери…
>Клава. А ты уже присосалась, бесстыжая!
>Дунька. Ничего себе рекомендация!
>Клава. А то мы тебя не знаем! Сызмальства такая была.
>Дунька (уже чуть зло). Значит, жизнь научила.
>Клава. Жизнь она всех учит, только каждый от нее свое берет… А в тебе добра отродясь не было… Мне Вера Александровна нужна, поговорить надо, где она?
>Дунька. На кухне, кажется…
Клава уходит.
>Неволин. Знаешь, как ее тут звали? «Глас народа»! Потому что правду-матку резала в глаза кому угодно.
