— Почему слуги так одеты — в зелёное и красное?
— Цвета короля и королевы.
— У них есть личные цвета?
— Разумеется! У всех правящих особ есть личные цвета. У короля — зелень и серебро, и королевы — пурпур и золото.
— А какие цвета у меня?
— Родители скажут вам. Но если у вас нет своих цветов, вы всегда сможете принять цвета мужа.
О нет! Навязанного мне мужа я точно не приму. Не с цветами, не без цветов.
Церемониймейстер зачитывает хорошо поставленным дикторским голосом:
— Её Высочество принцесса Илона, единственная законная наследница трона и короны Северной Атомики.
Гарда слегка подталкивает меня в спину и стягивает с моего плеча слинг с тэнг-драмом:
— Вперёд! Ну же! А это, — она приподнимает завёрнутый в полотенце музыкальный инструмент, — я пришлю в вашу комнату.
В её полных любви глазах дрожат слёзы, но при этом светится и невероятная гордость за воспитанницу. Я едва сдерживаю порыв обнять верную прислужницу. Но все смотрят на меня и ждут.
И я, проглотив слёзы, шальная от волнения, делаю шаг навстречу своей новой судьбе.
Иду прямо, стараюсь не оглядываться.
Краем глаза замечаю, как склоняются мужчины, как приседают в реверансах женщины.
До слуха доносится: «Ваше Высочество», «Рады видеть вас снова», «Какая красавица»!
Я почти бегу, подхватив длинную юбку.
Все эти церемонии пугают, выбивают из колеи. От переживаний пульс стучит в висках.
И вот уже конец длинного ряда слуг. Последняя пара — мужчина с одной стороны и женщина — с другой — берутся за руки, и передо мной будто закрывается турникет, вынуждая остановиться.
Только теперь я замечаю насколько роскошно помещение, в котором я оказалась. По сути, это огромная, почти пустая зала. Стены обиты шёлком, пол покрыт мраморной плиткой, на потолке лепнина и идиллические фрески. Хрустальная люстра, как в каком-нибудь Большом театре, свешивается с потолка и сияет сотнями свечей.
В центре зала — небольшой круглый подиум. Здесь кажется, собрана вся мебель— стулья, диванчики, кресла, чайный столик. Всё — белоснежное, с фигурными ножками и спинками, тронуто золотой патиной и обтянуто парчой. К подиуму ведут три ступеньки, на каждой из которых замирает по слуге, одетых в серебряные и золотые ливреи, в высоких белых париках, коротких штанах, белых чулках и башмаках с пряжками. Одни держат перекинутую через руку салфетку. Другие — подносы с чайными приборами. Третьи — золотые ушастые тазы. Для омовения рук, догадываюсь я.
Лакеи замерли, как статуи. Если бы изредка не моргали, их вообще трудно было бы принять за живых людей.
От подиума буквой «Т» расходятся ковровые дорожки. Зелёная с серебром — вправо, алая с золотом — влево. В центре они соединяются, будто сливаются две реки, и дальше уже бурая, окаймленная бронзой, течёт ко мне.
Края верхушки «Т» упираются в двери: серебряную правую (на ней замер дракон) и золотую левую (тут встаёт на дыбы грифон). У каждой — по швейцару в мундирах. Они крепко сжимают дверные ручки, готовые в любой момент распахнуть створки перед входящим. Что, впрочем, и делают, когда церемониймейстер оглашает следующие имена:
— Их Величества король Андрас и королева Юлия, великие и славные правители Северной Атомики.
Раздаётся звук фанфар, ударяют литавры (как это я раньше не заметила музыкантов), и на ковровых дорожках появляются мои мама и папа.
Такие красивые!
На маме роскошное платье из тёмно-красного бархата, расшитое золотом, усыпанное жемчугом и рубинами. Волосы собраны в замысловатую причёску, которую венчает изящная корона. На плечах у неё пурпурная мантия, отороченная горностаем. Каждое движение мамы выверено, полно достоинства и подлинного величия. Папа — в изумрудно-зелёном мундире верховного главнокомандующего. Эполеты на и аксельбанты отливают серебром, ордена поблёскивают алмазами. За его спиной развивается плащ из серебряной парчи. Отцу, с его стройной осанкой и военной выправкой, невероятно идёт такой наряд.
