Костин резко встал – так резко, что она почувствовала легкое движение воздуха на коже, – подошел к компьютеру и ввел цифры с той особой интенсивностью, которая выдавала сильное эмоциональное вовлечение. Его пальцы стучали по клавишам с избыточной силой, костяшки побелели от напряжения. На экране появилась карта с отмеченной точкой на окраине города – промзона, граничащая с лесопарком.
– Откуда у вас эти координаты? – в его голосе звучало плохо скрываемое напряжение. Мышца на его челюсти пульсировала под кожей – психосоматический признак подавляемой тревоги. За вопросом скрывалось обвинение – словно она намеренно принесла ему эту информацию, чтобы причинить боль.
– Они были на картине Кирилла, – ответила Елена, чувствуя, как её собственный пульс участился, синхронизируясь с нарастающим напряжением в комнате. – Я заметила цифры, но не придала им значения. Что там находится?
Костин медленно сел, не отрывая взгляда от экрана. Свет монитора подсвечивал его лицо снизу, создавая почти театральный эффект драматического откровения. Резкие тени подчеркивали линии, которые возраст и стресс оставили на его лице. В этот момент Елена увидела в нем не просто полицейского, а человека, несущего личную травму, столь глубокую, что она стала частью его идентичности.
– Пять лет назад в этом месте в последний раз видели мою сестру, – сказал он тихо, с той особой сдержанностью, которая маскирует глубокую боль. – Аню Костину. Она тоже исчезла. И тоже была художницей.
В кабинете повисла тяжелая тишина, наполненная почти осязаемым напряжением. Елена почувствовала, как по позвоночнику пробежала волна холода, активируя примитивные защитные механизмы мозга – fight-or-flight response, базовую реакцию выживания. Оцепенение на секунду парализовало её мыслительный процесс, а затем сознание вернулось с удвоенной ясностью.
Совпадение? Елена не верила в совпадения такого масштаба. Её научная подготовка требовала рассматривать любую корреляцию как потенциальную причинно-следственную связь. Два художника, оба исчезли, оба связаны с одним и тем же местом. Вероятность случайного совпадения была ничтожно мала.
– Это может быть совпадением… – начала она, автоматически пытаясь рационализировать ситуацию, хотя её тело уже реагировало на уровне инстинктов. Но даже произнося эти слова, она знала, что не верит в них.
– В моей работе не бывает совпадений, – Костин повернулся к ней. Его глаза теперь стали совершенно другими – не профессионально отстраненными, а пронизывающими, с той интенсивностью, которую даёт только личная боль. В этот момент он смотрел на неё не как полицейский на свидетеля, а как человек, внезапно обнаруживший родственную душу в своем личном аду. – Расскажите мне все, что знаете о вашем пациенте. Каждую деталь.
Елена почувствовала, как её тело непроизвольно отвечает на эту интенсивность – выброс адреналина, сужение периферического зрения, концентрация на лице собеседника. Старая как мир реакция на присутствие хищника. Но Костин не был хищником – по крайней мере, не для неё. Он был охотником, чей путь пересекся с её собственным в поисках одной и той же добычи.
В его взгляде она прочла не только профессиональный интерес, но и отчаянную надежду человека, пять лет живущего с открытой раной. Она знала этот взгляд – его часто можно увидеть у родственников пропавших без вести. Смесь надежды, которая не позволяет двигаться дальше, и страха узнать правду, которая может оказаться невыносимой.
