Стол был слишком маленьким для двух взрослых людей – их колени почти соприкасались под столешницей, создавая то особое напряжение, которое возникает при вынужденной физической близости с малознакомым человеком. Елена заметила, как Костин едва заметно отодвинул свой стул – подсознательная реакция на нарушение личного пространства или намеренная попытка создать дистанцию? Она отметила иронию ситуации – человек, посвятивший жизнь поиску исчезнувшей сестры, инстинктивно избегал близости любого рода, физической или эмоциональной.
Молчание между ними становилось тягостным, наполненным невысказанными вопросами и подозрениями. Елена чувствовала, как от напряжения начинает пульсировать висок – ранний симптом мигрени, которая часто возникала у неё в стрессовых ситуациях. Она незаметно потерла виски кончиками пальцев, пытаясь предотвратить нарастающую боль.
– Она была талантливой, – неожиданно сказал Костин, нарушив тяжелую тишину. В тесном пространстве архива его голос звучал интимнее, почти доверительно. Тембр изменился, став глубже и мягче – так говорят о тех, кого действительно любят. – Аня. Училась в художественной академии. С детства рисовала – скетчи, акварели, позже маслом. Родители хотели, чтобы она пошла в медицину, как отец, но она была упрямой.
Лицо Костина на мгновение приобрело ту особую мягкость, которая появляется, когда человек погружается в дорогие воспоминания. Елена заметила, как смягчаются черты его лица при воспоминании о сестре, как разглаживается морщинка между бровями – признак глубокой эмоциональной связи. На долю секунды он показался ей уязвимым, почти беззащитным, и это пробудило в ней профессиональную эмпатию, смешанную с чем-то более личным, что она не стала анализировать.
– Незадолго до исчезновения участвовала в какой-то престижной выставке, – продолжил он. – Была в восторге. Говорила, что это шанс пробиться на другой уровень. – Его голос слегка дрогнул на последней фразе, и он быстро поднес руку к лицу, маскируя эмоцию под видом обычного жеста.
Елена уловила в этой простой фразе отголосок вины – классический симптом горя, когда выжившие винят себя за то, что не остановили близкого человека от рокового шага. Наверняка Костин тысячи раз прокручивал в голове сценарии, в которых он отговаривает сестру от участия в той злополучной выставке.
– Помните, какой? – спросила Елена, чувствуя необъяснимое напряжение, подобное тому, которое возникает перед грозой – предчувствие откровения. Внутри словно натянулась струна, готовая зазвучать от малейшего прикосновения.
Сотрудник архива прошел мимо, загораживая на мгновение тусклый свет потолочной лампы. Тень скользнула по лицу Костина, придавая его чертам зловещий оттенок, который тут же исчез, когда освещение восстановилось. Маленькая визуальная метафора того, как быстро человек может переходить от света к тьме, подумала Елена.
– «Скрытые грани» или что-то в этом роде, – ответил он, потирая переносицу – жест, который выдавал его усталость и напряжение. – Организатором был благотворительный фонд поддержки современного искусства. Помню, как она светилась, когда рассказывала об этом. – Он помолчал, словно погружаясь в воспоминание. – Ей очень хотелось произвести впечатление на организатора – известного психиатра с прогрессивными взглядами. Она говорила, что он увидел в её работах что-то особенное. Какой-то «потенциал для трансформации», так она выразилась.
