– Доктор Северова, – произнёс он голосом, лишённым интонаций. – Для вас.
Протянутый конверт казался неуместно элегантным в его механических пальцах – кремовая бумага высочайшего качества, с тиснением и едва уловимым ароматом.
Елена приняла конверт, инстинктивно избегая прикосновения к его руке.
– Кто отправитель?
Вместо ответа мужчина развернулся и вышел, оставив после себя странное чувство пустоты, словно в кабинете на мгновение возникла дыра в ткани реальности.
Оставшись одна, Елена перевернула конверт. В центре красовалась изысканная золотая гравюра: старинный ларец с приоткрытой крышкой, из которого струился стилизованный туман. Ящик Пандоры. Под рисунком вязью было выведено одно слово: «Пандора».
Аромат, исходящий от конверта, теперь стал отчётливее. Сандал. Она замерла, не решаясь надорвать бумагу. Этот запах… Память услужливо подсунула обрывок воспоминания – тяжелая рука на плече, жар дыхания у виска, шёпот: «Наш маленький секрет, Леночка».
Нет. Не сейчас.
Она решительно вскрыла конверт. Внутри лежала карточка из той же бумаги:
«Уважаемая доктор Северова,
Клуб «Пандора» имеет честь пригласить Вас на терапевтический вечер исцеления глубинных травм, который состоится сегодня в 20:00.
Признавая Ваш вклад в развитие инновационных методов терапии, мы хотели бы представить Вам наш подход к трансформации личности.
Мы открываем двери, которые часто остаются запертыми.
Глубина познания себя не имеет пределов для тех, кто готов смотреть в темноту.»
Ниже следовал адрес и приписка мелким шрифтом: «Мы помним то, о чём другие предпочитают забыть.»
Пальцы Елены похолодели. Эту фразу она слышала лишь однажды – из уст Кирилла во время сеанса глубокого транса. Никто, кроме неё, не мог знать этих слов – она не записывала их в официальные протоколы, лишь в свой личный блокнот.
Она перевернула приглашение и застыла. На обороте находилась миниатюрная копия последней картины Кирилла – ритуальная сцена с фигурами в масках. Но была одна существенная разница – среди наблюдателей проступало женское лицо со странно светящимися глазами. Её лицо. Но не совсем она – это была версия Елены с другим выражением, с иным взглядом, словно альтернативная версия её личности.
Голова закружилась. Очевидно, её офис прослушивался. Или…
Она вспомнила ощущение после визита Костина – смутная тревога, будто что-то в кабинете переместилось. Что если инспектор установил наблюдение? Логично предположить, что после исчезновения двух пациентов она под подозрением. Но тогда почему он не отвечает на звонки?
Или… неприятная мысль поразила её – что если слежка установлена гораздо дольше? Что если это дело связано с её прошлым, которое она так тщательно похоронила?
Звонок Костину сейчас был бы логичным шагом. Но интуиция подсказывала, что в этой игре правила давно переписаны. Ей нужно было увидеть всё своими глазами.
– Виктор, не торопитесь, – Елена наблюдала за нарастающим беспокойством пациента. – Расскажите подробнее о тех ситуациях, когда желание становится непреодолимым.
Виктор Платонов, тридцатишестилетний инвестиционный аналитик с симптомами сексуальной аддикции, ёрзал в кресле, его ухоженные руки нервно теребили манжету дорогой рубашки.
– Это происходит… после определённых сигналов, – он сделал паузу. – Звук, запах, иногда просто мысль – и во мне словно включается что-то, чего я не могу контролировать.
Его речь стала более медленной, в глазах периодически появлялась странная пустота, будто часть его сознания ненадолго отключалась. Елена узнавала эти признаки – совершенно такие же были у Кирилла незадолго до исчезновения.
