Елена остановилась перед неприметной дверью здания на окраине центрального района. Архитектура конца XIX века скрывала за парадным фасадом что-то принципиально современное – как человеческая психика прячет истинные желания за социально приемлемым фасадом. Аналогия показалась ей навязчивой. Профессиональная деформация, – подумала она, – теперь всё воспринимаю через призму психологических метафор.
Здание ничем не выдавало своего истинного назначения. Кирилл не солгал в своих картинах – это был действительно особняк с тремя каменными львами у входа, с потемневшими от времени колоннами и стёртыми ступенями. Три льва – как три уровня психики по Фрейду. Стёртые ступени – метафора пути, по которому прошли многие. Елена раздраженно одёрнула себя. Сейчас не время для психоаналитических аллегорий. Соберись.
Рука с приглашением слегка подрагивала. Не от страха – от лёгкого возбуждения, которое она бы никогда не признала вслух. То же возбуждение, которое она испытывала, когда впервые касалась самых тёмных закоулков психики своих пациентов. Профессиональное любопытство, сказала бы она коллегам. Но внутренний аналитик-супервизор, всегда наблюдавший за её мыслями, знал лучше – это было истинное влечение к тьме, замаскированное под исследовательский интерес.
Познавательная трансгрессия, – поставила она диагноз собственному состоянию. Влечение к преодолению границ знания вопреки социальным табу. Слабость многих выдающихся учёных, не так ли? Это рационализация немного успокоила, и она решительно позвонила.
Дверь открылась почти бесшумно, словно её ожидали именно в этот момент. Никакого швейцара, только направленный приглушённый свет, указывающий на лестницу. Архетипические элементы инициации, – снова включился профессиональный анализ, – спуск в иной мир как психологическая метафора погружения в глубинные слои психики.
Она сделала глубокий вдох и переступила порог. Пути назад уже не было – кто-то закрыл за ней дверь. Щелчок замка показался громким в наступившей тишине.
Лестница уходила вниз, погружаясь в полумрак. Каждая ступень отзывалась глухим эхом, словно отсчитывая удары сердца Елены. Семнадцать. Восемнадцать. Девятнадцать. Именно столько ступеней она насчитала на картине Кирилла. Мелкая деталь, которую её разум отчаянно цеплял, пытаясь найти опору в происходящем. Классический защитный механизм диссоциации, – отметила она профессиональным уголком сознания, – фокусировка на несущественных деталях, чтобы избежать конфронтации с тревожащей реальностью
