.
Елена всегда так делала в моменты сильного напряжения – начинала анализировать собственные реакции, превращая себя в объект исследования. Это создавало иллюзию контроля, дистанцию между переживающим «я» и наблюдающим «я». Техника, спасавшая её много раз. Сработает ли она сегодня?
Стены лестницы были выкрашены в глубокий бордовый цвет, при тусклом освещении казавшийся почти черным – архетипический символ спуска в подземный мир, в подсознание. Елена чувствовала запах, который не могла сразу идентифицировать – нечто среднее между сандаловым деревом, мускусом и еще чем-то неуловимо первобытным, вызывающим одновременно тревогу и странное возбуждение. Феромональная реакция, – определила аналитическая часть её мозга, – активация древнейших структур мозга, отвечающих за репродуктивное поведение.
С каждой ступенью запах становился интенсивнее, окутывая её подобно невидимому туману, проникая сквозь поры кожи прямо в кровь. Она почувствовала, как участился пульс – вегетативная реакция, которую она не могла контролировать при всем желании. Дыши глубже, – скомандовала она себе, – техники осознанного дыхания снижают активацию симпатической нервной системы.
На последней ступеньке она остановилась, сжимая в руке приглашение с маленькой репродукцией той самой картины. Карточка, гладкая и прохладная между пальцами, казалась якорем в реальность. Её колени чуть дрожали, но не от страха – от ощущения необратимости момента. Пульс участился, во рту пересохло. Она понимала, что после этого шага не сможет вернуться к прежней жизни, где всё казалось понятным и предсказуемым. Точка невозврата, – подумала она, – в терапии такие моменты называют катарсическими порогами.
Елена достала из сумочки маленькое зеркальце и посмотрела на себя. Глаза слишком блестят, зрачки расширены – признаки возбуждения, которые она привыкла замечать у пациентов. Легкий румянец на скулах. Несколько непослушных прядей выбились из строгой причёски. Она поправила волосы и подумала, что выглядит совсем не так, как должен выглядеть уважаемый клинический психолог. Но, возможно, именно так выглядит женщина, стоящая на пороге запретного исследования.
– Доктор Северова, мы ждали вас, – тихий голос из полумрака заставил её вздрогнуть.
Сердце совершило резкий скачок, в висках застучало. Острая активация симпатической нервной системы, – автоматически диагностировала она собственную реакцию страха.
К ней приблизился высокий мужчина в черном костюме с повязкой на глазах. От него исходил легкий запах дорогого одеколона с нотами кипариса и кедра. Его движения были плавными, выверенными – тело, прекрасно осознающее себя в пространстве даже без визуальных ориентиров. Кожа холеная, без единого изъяна. Идеальная стрижка. Он был красив той безупречной, даже стерильной красотой, которая казалась Елене всегда немного тревожной. Нарциссический тип личности, – автоматически определила она.
– Позвольте проводить вас, – произнёс мужчина, и его голос обволакивал, как бархат.
Жест был красноречивее слов – ей предлагали повязку из черного шелка. Прикосновение ткани к коже вызвало мгновенную ассоциативную реакцию. Прохладный шелк, скользящий между пальцами, обещание темноты и неизвестности. Память тела отреагировала быстрее разума – по спине пробежала волна мурашек, а в нижней части живота зародилось тягучее тепло.
Профессиональная часть её мозга немедленно отметила символизм: добровольное ограничение зрения как метафора отказа от привычных фильтров восприятия, от Персоны, говоря юнгианским языком. Именно так она объясняла это своим пациентам, когда использовала похожие техники в терапии сенсорной депривации.
